Батурино – гнездо родное

Так и ведется в земной жизни, что есть в ней только два пути. Один – тесный, узкий, приводит идущего в Царство Небесное. Второй – широкий, безбожный, соблазнительный, расстленный, ведет в адские глубины, в огонь вечных мучений. Вот и выбирай, живущий на земле, путь, который тебе по нраву. Потому что Господь дал тебе свободную волю, право выбора. Но за свой выбор ты будешь держать ответ перед Богом. Хочешь ли, не хочешь ли, а отвечать придется. Так было всегда – и при князьях, и при Царях, и при Генеральных секретарях.

Вот, уроженец города Далматова, генерал-майор Дмитрий Андреевич Терюхов, видя разрушение монастырских стен, башен, не стал молчать, собрался и приехал в Москву, начал хлопотать о сохранении древнего монастыря – былой духовной сокровищницы и славы Зауралья. И один в поле воин, если ему помогает Господь, и творит он доброе, богоугодное дело.

Хлопоты генерал-майора Терюхова принесли плод. Президиум Верховного Совета СССР своим постановлением остановил разрушение монастыря. Обитель объявлялась памятником истории и архитектуры республиканского значения. О чем и сообщает металлическая табличка, висящая при входе в монастырь.

6-го мая 1992 года Священый Синод Русской Православной Церкви благословил возобновить Свято-Успенский Далматовский монастырь. 23-го февраля 1993 года образуется Курганская и Шадринская Епархия. Ее возглавляет Преосвященнейший Епископ Курганский и Шадринский Михаил (Расковалов). Он становится священноархимандритом Далматовского монастыря. А 11-го июля 1994 года Владыка Михаил благословляет начало раскопок, цель которых – обретение мощей старца Далмата. Он сам участвовал в этом святом деле… И мощи старца Далмата были обретены, очищены, уложены в раку, облачены. К ним открыт доступ для поклонения… Так началось возрождение Свято-Успенского Далматовского мужского монастыря.

В тот жаркий июльский день 2002 года мы с игуменом монастыря Варнавой, оставив игумена Арсения, обошли окрестности монастыря. Батюшка показывал монастырские святыни, рассказывал о былом и настоящем дне монастыря. Отец игумен провел меня мимо поруганного Свято-Никольского храма бывшей Служней слободы. Ныне в нем располагается краеведческий музей. Шлем и кольчуга старца – Далмата, подаренная ему мурзой Илигеем Магметовым, поначалу хранилась здесь, в фондах музея. А потом, Бог весть почему, оказались в Екатеринбурге, в краеведческом музее.

Место, где старец Далмат, придя на Белое Городище, выкопал пещеру для уединения и молитвенных трудов, утеряно. Первоначальный ключ-родник, из которого подвижник брал чистую воду, загажен, замусорен. Но неподалеку от него пробился новый водяной поток, зашумел ручей.

Появился он при игумене Иустине (в схиме Серафим, ныне покойный). Отец Иустин приметил на склоне холма влажное место. Сказал послушнику Владимиру: «Сходи, покопай. Посмотрим – что там такое». Владимир, исполняя послушание, нашел эту влажную землю. Копнул раз, вонзил острие лопаты второй раз. И вдруг, раздвигая слои земли, хлынула вода, покатилась валом вперед, образуя ручей… Такая милость Божия.

И очень важное – я приложился к мощам старца Далмата, благоговейно осенив себя крестным знамением, и вдруг ощутил у себя в ноздрях сладостное благоухание, веяние благодати Духа Святого, которой напоены мощи дивного подвижника, преподобного Далмата Исетского, угодника Божиего, чудотворца, избранника Божией Матери.

Жаль, что не сохранился первообраз иконы Успения Пресвятой Богородицы, с которой старец Далмат пришел на Белое Городище. Но вот, я вижу – написан новый образ, по образцу прежнего, утерянного. Жизнь продолжается! Слава Богу за все!

Я выхожу из храма на монастырскую территорию. Еще раз, проходя по монастырской земельке, внимательно осматриваю башни, стены, храмы – хранящие память о былом, о истории монастыря.

Вот, писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк создал художественную повесть. Она называется «Охонины брови». В ней рассказывается о временах «пугачевщины». Об осаде Далматовского и Верх-Теченского монастырей. Наименования монастырей изменены. И подлинного в ней – только место событий. А все остальное – фантазия писателя Мамина-Сибиряка. Получилось что-то сказочное, подобное произведениям другого уральского сказителя Павла Бажова, его рассказу «Ермаковы лебеди». Приносят ли они духовную пользу читающим? Не знаю, не знаю…

Я останавливаюсь напротив алтаря, когда-то красивого, величественного, а теперь – испохабленного, надстроенного Свято-Успенского храма. Когда-то здесь располагалось монастырское кладбище. Его безжалостно уничтожили, не пожалели. Вижу одно, новопоставленное надгробие-памятник. Барельеф бородатого человека. Это – просветитель, писатель, собиратель фольклора А.И. Зырянов. Чем-то он похож своими трудами на Петра Ершова, Павла Бажова. Ничего не могу сказать про его веру, про его смерть. Православный ли он, нет ли – не знаю, не ведаю.