Батурино – гнездо родное

Больше года ждал Иоанн Леонтьевич своего рукоположения. Оно почему-то все откладывалось. А место в храме было зачислено за ним. А пока, суть да дело, его замещал священник Алексей Семенович Попов. Он приезжал в Батурино, служил Божественную Литургию, служил молебны и опять уезжал из села до следующего раза, до своего приезда. Иван Леонтьевич помогал отцу Алексею, исполнял обязанности дьячка.

Его супруга, Мария Григорьевна, приходила в храм на службу и тяжело присаживалась на лавку, бережно поддерживая большой живот. Она носила во чреве второго ребенка и дохаживала последние дни перед родами. Ее помощница Евфимия Степановна приносила в храм младенца Платона и присаживалась рядом с Марией Григорьевной, ждала, когда начнется причащение, чтобы поднести к Чаше своего подопечного и причастить его Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа. Мария Григорьевна тоже принимала Причастие из рук отца Алексея. Она знала, что Тело и Кровь Христовы освящают в это время не только ее, грешную, но и младенца, которого она носила в своей утробе.

11-го августа, в день субботний, Иван Леонтьевич с помощниками поехал на дальний покос. Весь день он пробыл на лугах. Встав рядком, работники, перекрестясь, благословясь, ходили по зеленеющей пажити. Отводя назад плечи и руки, резко махали косами, срезая пласты густой, сочной, душистой травы "Эх, размахнись рука, раззудись плечо, ты пахни в лицо ветер с полудня»…

Раз, раз… шырк, шырк… Только пот бисеринками выступал на лбу, катился по спине, мочил рубаху… А солнце, лучистым шаром, катилось по небосводу, шло вслед за косарями, бросая тени от деревьев на землю…

Работники отдохнули. Пообедали. К вечеру докосили делянки… Солнце уже скрылось наполовину за горизонтом. Прохладные сумерки подкрались незаметно.

– Спаси вас, Господь, за помощь! – сказал Иван Леонтьевич косарям.

– Да куда ты, на ночь глядя, собрался, мил-друг Леонтьич? – спросили удивленно помощники-косари, видя, что Иван запрягает лошадь в телегу, – нешто не останешься с нами в Покровском ночевать?

– Нет, ребята! – ответил Иван и объяснил причину – женушка моя милая на сносях. Вот-вот разродится. Не хочу я свою любезную одну оставлять. Поеду в Батурино.

– Коли так, – сказали мужики, – то легкого тебе пути, Леонтьич! С Богом, с Богом!

Иван Леонтьевич запряг лошадь, навалил в телегу свежего, душистого сена, присел на пахучий ворох и, дернув вожжи, направился домой, в Батурино… Стемнело. На небо высыпали звезды – засияли, заперемигивались. Лошадь шагала по дороге. По обочинам темнели кусты. Какой-то смутной тревогой веяло из чащобы.

Иван Леонтьевич, лежа на боку на душистом сене, крестился и начинал петь молитвословие: «Волною морскою»… Закончив это песнопение, он вновь крестился и начинал петь молитвословия из Пасхального канона: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущым во гробех живот даровав. Воскресения день, просветимся людие. Пасха, Господня Пасха: от смерти бо к жизни, и от земли к небеси, Христос Бог нас преведе, победную поющыя. Христос воскресе из мертвых»…

Далеко по округе разносились его пасхальные песнопения. И на душе становилось радостно. Ведь грядет день воскресный – «малая Пасха». И Христос воскрес из мертвых, и всем, кто принял Его Благовестие, даровал жизнь вечную. Как же не благодарить за это Христа Бога, Мессию, как же не славить Его, Милостивца, Страдальца, Искупителя. Господи, слава Тебе во веки веков!

Пылающие созвездия плыли по небосводу. Лошадь шагала по дороге. Впереди показались избы села Батурино… Иван Леонтьевич приподнялся, дернул вожжи. Лошадь побежала рысцой.

Возле своего дома он осадил коня, вылез из телеги. Распряг воронка, ввел его в конюшню, бросил в ясли охапку свежескошенного сена. Погладив коня по крутому боку, тяжело переставляя ноги, налитые усталостью, он вошел в избу.

Его на пороге встретили повитуха и Евфимия Степановна, замахали руками:

– Тише, тише! Уже началось…

Из горницы донеслись протяжные стоны.

– Я устал. Пойду, прилягу, – зевая, сказал Иван Леонтьевич, – а вы, если что, будите меня, я вам помогу, чем смогу.

– Ступай, спи, помощничек! – беззлобно проговорила повитуха.

Он прошел в дальнюю комнату, помолился на сон грядущий, попросил:

– Господи, Царица Небесная, помогите рабе Божией Марии разрешиться от бремени.

Широко зевнул, перекрестился и, не раздеваясь, прилег на кровать. Сон сразу сморил его, усталого. Он засопел, глубоко задышал…

А рядом с ним, в этой же избе, происходило таинство рождения человека в мир. Болезненно, с кровью, со стонами, с криком. Трудное, неотвратимое… И вот – «уа – уа» – раздался плач новорожденного. Слава Тебе, Господи! Повитуха, держа на руках младенца, показала его умиротворенной матери.

– Мальчик. Сыночек мой!

Он смотрел на улыбающуюся матушку, морщил губки, носик и плакал. Он плакал, а его матушка, повитуха и Евфимия Степановна радовались – человек родился в мир…

А день был тогда воскресный. 12-ое августа 1817 года. Час был девятый утра. Погода тихая, теплая. В открытое окно заглядывало солнышко.