Батыева погибель

Кстати, вопрос Ефросиньиного замужества я уже по-свойски перетерла с Лилией, ведь любови, замужи и прочая такая лабуда находятся как раз в ее заведовании. Но Лилия только пожала плечами, ведь в ее силах обратить внимание юной девы к правильному предмету страсти или отвлечь ее от неправильного (как меня от Серегина), но если таких предметов, то есть соответствующих парней, на горизонте нет и не предвидится, то Лилия тут остается бессильной. Для нее легче из их бабушки сделать шестнадцатилетнюю красотку, чем потом найти для этой омоложенной красотки подходящего жениха.

– Слушай, Лиль, – сказала я ей тогда, – а что, если мы заберем их отсюда и доставим куда-нибудь в верхние миры, где царей, царевичей, королей, королевичей, не говоря уже и о простых князьях, графах и герцогах – хоть пруд пруди, и половина из них холостые. А то вон, в нашем мире, какому-нибудь принцу порядочной невесты было и не найти. То на продавщицах женились, то на спортсменках, а то и вообще на актрисах… А тут мы с Лилькой и с княжнами самой настоящей рюриковой крови. Но чтобы выдать княжеских девок за настоящих аристократов, а не за неотесанных деревенских чурбанов, им надо учиться, учиться и еще раз учиться, пусть даже у них родословная как у чистокровной болонки и голубая кровь. По этому вопросу надо будет обязательно посоветоваться и с Ольгой Васильевной и с Елизаветой Дмитриевной – они подскажут хоть что-нибудь умное, а то иначе всем четверым девкам хоть вешаться…

Сто девяносто седьмой день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, он же тридевятое царство, тридесятое государство.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Над тем, как окончательно прижучить Батыя и не понести при этом невосполнимых потерь, мы думали втроем. Первым был я, собственной персоной, капитан Сергей Сергеевич Серегин, Великий князь Артанский и главнокомандующий всем тем войском, которое ломится через миры, как танки КВ-2 через линию Маннергейма. При этом с недавних пор в моем арсенале завелся даже аналог тактического ядерного оружия, применять которое, правда, я мог только против самых отмороженных негодяев, при отсутствии поблизости дружественного мирного населения. Но и то тоже хлеб, потому что орды отмороженных негодяев в подлунных мирах совсем не редкость.

Вторым участником нашей встречи был византийский полководец Велизарий, которого из состояния обучающегося давно пора было переводить в состояние военного консультанта и специалиста по тактике сражений в эпоху холодного оружия. Правда, пока он вполне одобряет мою тактику ощипывания монгольской орды по краям, хотя и считает, что мы могли бы немного активнее тревожить и их основные силы.

Военным искусством Велизария надо стремиться воспользоваться при возможности, потому что у меня есть такое ощущение, что уже в следующем мире на полях боев загремят пушки и затрещат частой стрельбою кремневые и фитильные фузеи – и вот тогда нам надо будет снова перестраивать свое войско под новые условия. Хорошо хоть, что доспехи в пехоте должны быть вполне адекватны вплоть до начала восемнадцатого века, а в кавалерии – вплоть до середины девятнадцатого. Наши, магически улучшенные, прослужат чуть дольше, но все равно к началу двадцатого века, когда королями на поле боя станут трехлинейные винтовки и пулеметы, все наши защитные железки превратятся в мертвый груз и будут спасать разве что против осколков. Вот и Велизария придется обучать заново под эти реалии, из-за чего на некоторое время он будет для нас потерян.

Третий участник нашей встречи, Евпатий Коловрат – никакой стратег, но довольно неплохой тактик, прекрасно знающий местные условия. С тех пор как мы, в соответствии с первоначальными намерениями, вывели из Рязани всех некомбатантов, включая и его семью, воевода стал спокоен, собран и деловит. Как я уже говорил, на ту отчаянную самоубийственную атаку монгольского арьергарда Евпатия и его воев, скорее всего, подвигла гибель их семей, когда им хотелось только двух вещей – отомстить и умереть. Но теперь все по-другому. Семьи в безопасности, а от них требуется только победить и выжить, чтобы, как только схлынет мутный девятый вал нашествия, восстановить все порушенное в Рязанской земле, а на всей остальной Руси установить новые порядки единого русского государства под скипетром Александра Невского.