Батый. Хан, который не был ханом

Из сообщений авторов, перечисляющих сыновей Джучи, отправившихся на курултай, вполне определенно следует, что в Монголию прибыли далеко не все потомки Джучи. Хотя на курултай поехали несколько старших сыновей, но в Улусе Джучи оставались: Бувал — возможно, самый старший из Джучидов, Тангут — вероятно, ровесник Бату, а по сообщению Абу-л-Гази— и Туга-Тимур. А между тем всем членам августейшего семейства полагалось в обязательном порядке присутствовать на великом курултае! Выходит, семейство Джучидов не очень-то доверяло своим восточным родичам и подстраховывалось на тот случай, если старшие Чингизиды попробуют расправиться с сыновьями Джучи, прибывшими в Монголию: среди оставшихся дома братьев нашелся бы подходящий по возрасту и положению, чтобы занять место главы семейства и улуса.

Основания для подозрений у Джучидов имелись. У Чингис-хана было четверо сыновей от главной жены — Борте-хатун, а также несколько сыновей от других жен: Дзочибэй от Есуй-хатун, Харачар, Хархаду и Чахур от Есуген-хатун и Кулугэ (Кулькан) от Хулан-хатун. Рашид ад-Дин упоминает следующих сыновей Чингис-хана от младших жен: Джаур от Есукат-хатун, Джурчитай от наложницы из племени найман, и Урджакан от наложницы из племени татар, которые, по его словам, «умерли в юности» [Алтан Тобчи 1973, с. 243; Рашид ад-Дин 19526, с. 71-72]. Таким образом, помимо четырех «кулуков» (так именуются сыновья Чингис-хана и Борте в монгольской исторической традиции), только самый младший, Кулькан, упоминается, как достигший зрелости, имевший детей и как-то проявивший себя после смерти отца. Остальные умерли в детстве или молодости, не оставив потомства, но ни один источник не сообщает, что они скончались раньше отца. Напротив, у Джувейни есть сообщние, что перед смертью Чингис-хан «призвал к себе своих сыновей Чагатая, Угедэя, Улуг-нойона, Колгена, Джурчетея и Орчана» и что ко времени прибытия участников на курултай 1228 г. «младшие братья Улуг-нойона» уже находились в ставке Чингис-хана на Керулене [Juvaini 1997, р. 180-184]. Поскольку Улуг-нойон (Тулуй) был последним сыном Чингис-хана от Борте, Джувейни, несомненно, говорнт о сыновьях Чингис-хана от других жен. Это дает основание предположить, что старшие сыновья Чингис-хана вскоре после его смерти вполне могли избавиться от своих младших сводных братьев, конкурентов в борьбе за трон и при распределении уделов. Подобная участь вполне могла ожидать и сыновей Джучи во главе с Бату, учитывая серьезные разногласия их отца с Чагатаем и Угедэем, сосредоточившими теперь в своих руках всю полноту власти в Монгольской державе.

Оба старших сына Чингис-хана были не прочь увеличить собственные владения за счет Улуса Джучи. Так, Чагатай, вероятно, после смерти Джучи и отца полностью сосредоточил контроль над такими важными регионами, как Самарканд и Бухара, которые по распоряжению Чингис-хана должны были находиться под совместным управлением его сыновей. А под властью Угедэя оказались земли к востоку от Иртыша — области, которые Джучи получил еще при первом разделе Монгольской державы [Егоров 1985, с. 45; Сафаргалиев 1996, с. 293; ср.: Ускенбай 2003, с. 13-14]. Расставаться с новоприобретенными землями ни Чагатай, ни Уге-дэй, несомненно, не пожелали бы, и Бату необходимо было проявить большую гибкость, чтобы не потерять еще больше.

Полагаю, улаживая эти непростые вопросы, Бату проявил дипломатичность и оказал всемерную поддержку новому хану, который на начальном этапе своего правления остро нуждался в поддержке и не доверял даже самым близким родичам. Весьма красноречив эпизод, описанный Рашид ад-Дином: Чагатай, пожелав принести извинения Уге-дэю за какой-то проступок, «выступил с эмирами большой толпой и прибыл во [дворец] раньше урочного времени. [Очередные стражи] доложили [казну], что Чагатай прибыл со множеством людей. Угедэй-каан хотя и имел к нему полное доверие, но все же забеспокоился, что могло быть тому причиной; он выслал к нему людей расспросить». И только после долгих переговоров через посланцев Чагатай был допущен в ставку великого хана [Рашид ад-Дин 1960, с. 95-96].

Возможно, именно лояльность Бату способствовала тому, что вражда Угедэя и Чагатая с Джучи ни в коей мере не распространилась на сыновей последнего, и в дальнейшем сыновья Чингис-хана поддерживали Бату даже в его конфликтах с их собственными детьми. Так, например, после ссоры на пиру по случаю окончания похода на Русь, когда сын Угедэя Гуюк и внук Чагатая Бури позволили себе грубо оскорбить Бату, он обратился с жалобой к дядьям, те встали на его сторону, осудив своих отпрысков [Козин 1941, 175-276].