Батый. Хан, который не был ханом

Все это как-то не сразу осознали строптивые потомки Угедэя. Огул-Гаймиш, номинально возглавив империю, посвятила все свое время торговле и накоплению богатств, с каждым днем все больше и больше упуская власть из своих рук. Что до ее сыновей, то они сурово отчитали Темур-нойона за то, что он согласился на кандидатуру Мунке, видимо забыв, что сами уполномочили его поддержать любое решение большинства. Сгоряча Наху и Ходжа даже собирались устроить засаду и захватить Мунке по пути в Монголию, но, прежде чем они успели что-либо предпринять, он благополучно прибыл в свой удел [.Juvaini 1997, р. 264].

Не желая смириться с тем, что власть окончательно уплывала из их рук, внуки Угедэя слали Бату письмо за письмом, заявляя: «Мы далеки от соглашения и недовольны этим договором. Царская власть полагается нам, так как же ты ее отдаешь кому-то другому?» На это наследник Джучи им отписывал: «Мы с согласия родственников задумали это благое дело и кончили разговор об этом, так что отменить это никоим образом невозможно. Если бы это дело не осуществилось в таком смысле и кто-либо другой, кроме Менгу-каана, был бы объявлен государем, дело царской власти потерпело бы изъян, так что поправить его было бы невозможно, а если царевичи об этом тщательно поразмыслят и предусмотрительно подумают о будущем, то им станет ясно, что по отношению к сыновьям и внукам проявлена заботливость, потому что устроение дел такого обширного, протянувшегося от востока до запада государства не осуществится силой и мощью детей» [Рашид ад-Дин 1960, с. 131]. Как видим, в своем послании Бату прозрачно намекал сыновьям Гуюка на решение их собственного родителя отнять Мавераннахр у Кара-Хулагу и отдать его Йису-Мунке, на том основании, что младший не может править, пока жив старший. Теперь Гуюкова концепция власти была обращена против его же сыновей: во всяком случае, пока был жив Мунке, их двоюродный дядя, трона им не видать!

В конце того же года земли-курицы (1249 г.) посланцы Бату во главе с Берке начали подготовку к курултаю. Сам Берке обосновался в Каракоруме и пытался собрать Чингизидов и нойонов, но это у него не очень хорошо получалось. Как и прежде, первыми приехали сыновья Тулуя — Мунке и семь его братьев. Прибыли также потомки братьев Чингис-хана — Джучи-Хасара, Хачиуна во главе с Эльджигитай-нойоном, который хотя и был приверженцем Угедэидов, но от участия в курултае отказаться не рискнул. Не вызвал удивления и приезд сыновей Угедэида Годана — давних союзников Тулуидов. А вот сыновья Гуюка, Ширэмун, а также поддерживавшие их потомки Чагатая — Йису-Мунке, Бури, Есун-Буга и другие, по-прежнему отказывались прибыть.

Бату и Соркуктани продолжали слать им увещевательные письма: «Все же вы должны прибыть на курултай и участвовать в обсуждении, и посоветоваться еще раз, когда соберутся вместе все акаи ини». Бату неоднократно присылал к ним послов, через которых пытался убедить, что положение Угедэидов после выбора Мунке не изменится к худшему, а наоборот — улучшится. Но Наху, Ходжа и Ширэмун при поддержке Чагатаидов и Кадака, бывшего канцлера Гуюка, продолжали упрямиться [Juvaini 1997, р. 265-266]. И это, в общем-то, соответствовало замыслу Бату, который посылал им свои письма с одной целью — показать остальным Борджигинам, что он всячески старался исполнить предписания законов и обычаи, найти общий язык со строптивцами, и не его вина, что это не удалось.

Наконец, терпение наследника Джучи иссякло окончательно. Когда от Берке пришло послание, в котором он в очередной раз жаловался, что вот уже два года пытается посадить Мунке на трон, но ни потомки Угедэя, ни Йису-Мунке так и не едут на курултай, Бату ответил ему лаконично, но грозно: «Ты его посади на трон, всякий, кто отвратится от ясы, лишится головы» [Рашид ад-Дин 1960, с. 1311. Это придавало делу совсем иной оборот. До сих пор Угедэиды не ехали на курултай, надеясь, что в соответствии с ясой без них выборы не состоятся или будут признаны недействительными. Теперь же, после слов Бату, получалось, что, не приезжая на общий сбор, именно они нарушают ясу, а Мунке будет избран в любом случае! Осознав это, они выехали-таки из своих владений и направились к месту проведения курултая, но по пути часто и надолго останавливались. Новое толкование ясы, данное Бату, позволило организаторам курултая не обращать внимания на такие мелочи, как отсутствие нескольких царевичей. Зимой года железа-свиньи (1251 г.) курултай состоялся.

Кажется, не было ни одного нарушения традиций курултая, которое не допустили бы организаторы во главе с Берке-огулом! Он изменил порядок рассадки участников, чтобы на самых почетных местах оказались надежные сторонники Мунке. Впереди всех поместил придворных и телохранителей сыновей Тулуя, чтобы они воспрепятствовали любому, кто захочет сказать что-то против ставленника Бату. Берке приказал Моге-огулу стать у входа в шатер и не пускать внутрь царевичей (Чингизидов!), чтобы успели рассесться нойоны и телохранители, которым Берке мог доверять [Рашид ад-Дин 1960, с. 131-132].