Батый. Хан, который не был ханом

Бату тоже следовало принять участие в выборах, но новый глава рода Борджигин не пожелал отправиться на курултай и склониться перед новым великим ханом, кем бы тот ни был — тем более что наследник Джучи вполне мог предсказать, на кого падет выбор. Со старшим сыном Угедэя, Гуюком, его связывала давняя вражда, и Бату совсем не нравилась идея одобрить его кандидатуру на выборах и затем выразить ему свое почтение, сняв шапку, развязав пояс и поднимая его на белой кошме! Не приобретя еще такого влияния, чтобы каждое его слово являлось законом, Бату вынужден был изобретать благовидные предлоги, чтобы оправдать перед родственниками свой отказ от участия в курултае. На этот раз он остался в своем улусе, «сославшись на слабое здоровье и на болезнь ног» [Рашид ад-Дин 1960, с.118; см. также: Романив 2002, с. 92]. Бату отправил на курултай своих наиболее влиятельных братьев — Орду, Шибана, Берке, Беркечара, Тангута и Туга-Тимура. Им было приказано поддержать того, за кого будет большинство, — именно так вел себя и сам Бату на курултае, где был избран Угедэй.

Как и ожидал Бату, курултай принял решение: «Так как Кудэн [Годан. — Р. П.], которого Чингиз-хан соизволил предназначить в казны, не совсем здоров, а Ширамун, наследник по завещанию казна, не достиг зрелого возраста, то самое лучшее — назначим Гуюк-хана, который является старшим сыном каана» [Рашид ад-Дин 1960, с. 119]. Туракине-хатун пришлось смириться с этим выбором и даже изобразить, что она именно этого и добивалась: противиться воле курултая она не осмелилась. Чингизиды и монгольская аристократия перед лицом тысяч иностранных посланцев продемонстрировали завидное единодушие и возвели на трон Гуюка, поставившего лишь одно условие: «После меня каанство будет утверждено за моим родом». Фактически он повторил слова своего отца Угедэя, сказанные, когда Чингис-хан провозгласил последнего своим наследником [Рашид ад-Дин 1960, с. 119; Козин 1941, § 255; см. также: Султанов 2001, с. 82-83].

Гуюк оценил лояльность семейства Джучидов, не выразивших протеста против его кандидатуры, и даже сделал поначалу несколько красивых жестов в их сторону. Так, Орду совместно с Мунке, сыном Тулуя, было поручено расследование дела о попытке захвата власти Темугэ-отчигином, и никто другой в их разбирательство не смел вмешиваться. По окончании расследования они вынесли приговор: на основании ясы предать Отчигина смерти — так была поставлена последняя точка в споре Чингизидов и других ветвей Борджигинов за трон Монгольской державы [Juvaini 1997, р. 255; Рашид ад-Дин 1960, с. 119]. Гуюк ни словом не намекнул на разногласия между ним и Бату, принимая послов, в том числе и Иоанна де Плано Карпини. После встречи с Гуюком францисканцы вновь вернулись к Бату, который, со своей стороны, продемонстрировал лояльность к новоизбранному великому хану: он даже не счел нужным что-то добавить к посланию, врученному францисканцам великим ханом для передачи папе римскому, а только велел им тщательно передать «то, что написал император» [Иоанн де Плано Карпини 1997, с. 83].

Казалось, между родственниками наконец-то наступило примирение. Поначалу даже создавалось впечатление, что, несмотря на избрание Гуюка, политика Каракорума не изменится: Туракина-хатун по-прежнему достаточно прочно держала поводья власти в своих руках, а ее ставленники сохранили за собой свои посты и должности. Однако очень скоро, несколько месяцев спустя после воцарения Гуюка, его мать неожиданно умерла. Источники не сообщают, что она была отравлена любящим сыном, но некоторые авторы намекают, что между ними уже давно существовали серьезные противоречия, что Туракина не допускала Гуюка к власти и заставляла несколько лет отсиживаться в своем родовом уделе в Имиле [Juvaini 1997, р. 244]. По-видимому, когда он занял трон и понял, что мать по-прежнему не намерена отдавать ему реальную власть, он решил взять эту власть сам.