Батый заплатит кровью!

— Я не понимаю, зачем нам и дальше губить наших воинов, осаждая горстку урусов на горе, — раздражённо сказал он. — Ак-Кермен взят, половина его жителей истреблена или пленена. Тех урусов, что ушли на север по льду реки, не сегодня-завтра настигнут Шейбан и Тангут. Можно передохнуть и отпраздновать победу. И самое главное, нам нужно сберечь силы для удара по Нову-Ургу, самому богатому граду урусов. Именно там нас ждёт самая большая добыча!

Батый с удивлением и недовольством взглянул на лица темников и нойонов, по их глазам и переглядываниям было видно, что они согласны с Гуюк-ханом.

Нахмурив брови, Батый произнёс:

— Пройдя по землям урусов от Оки до Тверцы, я не оставил позади себя ни одного непокорённого города. Яса Чингисхана запрещает монголам оставлять у себя в тылу даже одну маленькую крепость, не открывшую ворота, даже горстку врагов, не сложивших оружие.

Гуюк-хан продолжал настаивать на своём, видя, что темники и нойоны хоть и помалкивают, но в душе целиком на его стороне. Желая подогреть их алчность и пробудить в них неповиновение Батыю, Гуюк-хан стал рассказывать о несметных сокровищах Новгорода, который богатеет на торговле с Западом и Востоком. По его словам, добыча, взятая татарами во Владимире и Суздале, ни в коей мере не может сравниться с богатствами Новгорода!

— Взять Нову-Ургу будет непросто, ибо население его весьма велико, — молвил Гуюк-хан. — К тому же этот город будет защищать коназ Уруслай, брат коназа Гюрги и самый воинственный из здешних властителей. Ни к чему растрачивать силы на осаду небольших городков, где всё равно нечем поживиться. Гораздо разумнее идти прямиком на Нову-Ургу, пока коназ Уруслай не подошёл с ратью с юга.

Неизвестно, чем завершился бы этот спор Батыя с Гуюк-ханом, если бы Саин-хана не поддержали Менгу и Субудай-багатур. Менгу, несмотря на молодость, слыл самым бесстрашным среди чингизидов, все молодые нойоны преклонялись перед ним. Субудай как соратник самого Чингисхана пользовался среди монгольской знати безграничным уважением.

Под давлением Субудая и Менгу на совете было принято решение ещё до захода солнца истребить всех урусов, укрывшихся в цитадели Ак-Кермена.

Из Батыева шатра Гуюк-хан вышел мрачнее тучи. Он хлестнул плетью своего слугу-конюха за то, что тот зазевался и не слишком расторопно подвёл к нему коня. Желтолицый узкоглазый конюх в длинном сером чапане и в войлочной шапке с узким верхом торопливо встал на четвереньки перед Гуюк-ханом.

Поставив ногу в сафьяновом жёлтом сапоге на спину конюха, Гуюк-хан неспешно сел в седло. Глядя на него, вскочили на коней и его вооружённые нукеры в круглых металлических шлемах. Один из нукеров держал в руке длинное древко с жёлтым треугольным стягом, на котором был изображён летящий чёрный кречет.

«Поглядим, как ты возьмёшь Нову-Ургу со своим измотанным войском, ряженая в шелка обезьяна! — со злостью подумал о Батые Гуюк-хан. — Твоя спесь и гордыня когда-нибудь тебя погубят, сморчок с лошадиными зубами! Ты лучше заботился бы о своих воинах так же, как о своих ногтях, любитель китайских благовоний!»

Глава одиннадцатая МЁРТВАЯ ДЕРЕВНЯ

Бояре Ми кун и Жердята, возглавившие русичей, устремившихся из Торжка на прорыв, оба были родом из Новгорода. В прошлом эти двое не раз воевали против суздальских князей на стороне черниговских Ольговичей, которые безуспешно пытались утвердиться в Новгороде и Торжке. Лесистый край, где протекает река Тверда и пролегают пути-дороги до Новгорода, был знаком не понаслышке Микуну и Жердяте.

Понимая, что застывшее русло Тверды — самая удобная дорога для татарской конницы, которая непременно устремится в погоню за колонной беженцев, Микун и Жердята приняли решение свернуть в лесные дебри, чтобы узкими лесными дорогами добраться до озера Селигер. Оттуда, опять же по руслам замерзших рек, можно было без труда добраться до Новгорода и до затерянных в лесах Дубровны и Морева. Пройдя по льду Тверды около десяти вёрст, колонна беженцев повернула на северо-запад, углубившись в густую чащу по извилистой, еле приметной среди снегов дороге.

Микун и Жердята гнали людей безо всяких передышек, поэтому к рассвету колонна беженцев сильно растянулась. Конные ратники и люди, едущие в санях, ушли далеко вперёд. Пешая колонна, разбившись на несколько групп, тащилась по лесу, всё более растягиваясь и отставая от головного отряда. Выбиваясь из сил, люди садились прямо на снег, многие сразу засыпали, лёжа на снегу. Ратники из замыкающего отряда были вынуждены остановиться на привал в деревушке Осняки, в которой было всего пять дворов. Деревушка была пуста, все жители бежали отсюда в сторону Новгорода, едва татары осадили Торжок. От Осняков до Торжка было не более двадцати вёрст.

Около семидесяти наиболее слабых беженцев, набившись в избы, вповалку лежали на полу и на скамьях, не имея сил двинуться дальше.

Ратники разожгли огонь в печах, чтобы отогреть измученных людей, благо, во дворах под навесами было много сухих дров.