Читаем Баудолино полностью

– А как же, Баудолино, – отвечала она с искренним изумлением, – неужто тебе кажется, что мир совершенен? Сам погляди, вот цветок, до чего нежен у него стебель, как хороша эта дырчатая завязь в сердцевине, посмотри, какие у него равномерные лепестки, немного выгнутые, чтоб захватывать влагу утренних рос и содержать, как в чашке, посмотри на удовольствие, которое цветок доставляет вон тому мотыльку, пьющему лимфу… Разве он не хорош?

– Ну вот именно, что хорош. Так что, разве плохо, что он хорош? Разве это не Божие чудо?

– Баудолино, завтра утром этот цветок умрет, а послезавтра сделается гнилью. Иди со мной. – Она повела его под деревья и показала красношляпый с пламенно-желтыми прожилками гриб. – Хорош?

– Да, конечно.

– Он отрава. Кто отведает, погибнет. Ты считаешь совершенным такое творение, в котором затаивается гибель? Знаешь, однажды так и я умру и тоже стать бы мне гнилью, если бы не обет спасать Бога.

– Спасать Бога? Помоги понять…

– Ты, я надеюсь, не христианин, Баудолино, как пндапетцимские монстры? Христиане, убившие Гипатию, верили в жестокое божество, сотворившее мир, а вместе с миром смерть, страдание и, что еще хуже физического страдания, мучения души. Сотворенные существа способны ненавидеть, убивать и изводить себе подобных. Я надеюсь, ты не думаешь, что правый Бог мог обречь своих сынов на такое ничтожество…

– Но так поступают неправедные люди, и Бог карает их, а хороших он милует.

– Но тогда зачем Богу было создавать нас и подвергать риску проклятия?

– Потому что высшее благо – свобода совершать добро или зло, и, чтоб даровать своим сынам это благо, Бог допустил некоторых скверно употреблять его.

– Почему ты считаешь, что свобода есть благо?

– Потому что, лишась ее, будучи окована, без возможности делать, что тебе хочется, ты страдаешь, это значит, что отсутствие свободы есть зло.

– Можешь ли ты вывернуть голову так, чтоб глядеть назад, нет, полностью, задом наперед? Можешь ли ты войти в озеро и просидеть под водой до вечера, весь с головой, ни разу ее не высунув?

– Нет, ибо если я выверну задом наперед голову, я сверну себе шею, а если останусь под водой, вода не позволит мне дышать. Бог создал эти ограничения, тем препятствуя, чтоб я не причинил себе зла.

– Значит, ты согласен, что он отнял некоторые свободы для твоего же блага?

– Отнял, чтобы я не страдал.

– А зачем же он предоставляет свободу выбора между добром и злом, так, что ты рискуешь обрести страдание вечное?

– Бог предоставил свободу, думая, что мы используем ее во благо. Но воспротивились ангелы, отчего в мир проникло зло, и змей искусил Еву, отчего мы все страдаем из-за первородного греха. Это не вина Бога.

– Кто же создал воспротивившихся ангелов и змея?

– Бог, конечно же, но до того как они воспротивились, они были хорошими, какими Он их и создал.

– Значит, зло сотворили не они?

– Нет, они его совершили, но зло существовало и прежде, как возможность противления Богу.

– Значит, зло сотворено Богом?

– Гипатия, ты умна, ты чувствительна, проницательна. Ты умеешь вести disputatio значительно лучше меня, хотя я обучался в Париже, но пожалуйста, не говори мне ничего такого о Господе, Он не может вожделеть зла!

– Ну конечно, нет, Бог, который вожделеет зла, был бы противоположностью Бога.

– Значит?…

– Значит, Бог это зло обнаружил при себе, не желая, в виде темной части самого себя.

– Да ведь Бог совершеннейшее существо!

– Разумеется, Баудолино, Бог есть наисовершенное из существующего, только знал бы ты, до чего затруднительно быть совершенным! Теперь, Баудолино, я объясню тебе, что есть Бог, вернее, что не есть Бог.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее