База 211

Все до того рассудком стали слабы,

Что люди верят всякому вранью.

И на любой посул толпа пришла бы.

Так кормит плут Антоньеву свинью

И разных прочих, что грязней намного,

Платя деньгу поддельную свою.

Но это все окольная дорога.[20]

Внутри дворца, в большом, светлом, блестящим хромом и золотом парадном зале уже собралась изрядная толпа галдящих подростков и их молчаливых, солидных наставников. Во всю стену позади ораторской трибуны из красного дерева раскинулся ярко-голубого цвета транспарант, гласивший: «Добро пожаловать на церемонию представления!» И ниже чуть более мелкими серебряными буквами: «Секция космогации и космонавигации. Молодежный международный исследовательский центр имени Сэмюеля Гильдебранта Керши. Лондон. 2032 год». В толпе возбужденно переговаривались, шикали друг на дружку молодые люди в возрасте от шестнадцати до двадцати лет самых разных национальностей, юноши и девушки, одетые нарядно и кто во что горазд, с полной свободой для воображения. У каждого на груди с левой стороны переливался крошечный квадратик-экран объемного информатория, где сменяющиеся надписи и картинки сообщали имя владельца, страну и город, а также организацию, представителем которой он являлся. В паузах мелькали пестрые панорамные снимки соответствующих зданий и пейзажей, чтобы можно было не только прочесть, но и составить конкретное представление.

Гуссейн и Сольвейг стояли рядышком у самого края, подле белоснежной керамической колоны, где было много просторнее, чем в центре огромного зала. Они познакомились только накануне, и оба очень были рады этому обстоятельству. Смуглый улыбчивый парень из Сидона, и белокурая, коротко стриженая девушка из Гетеборга. Довольные, они тихо переговаривались, в то же время не сводя глаз с монументального сооружения по правую сторону от трибуны. Загадочный сюрприз, представления которого все ожидали с таким нетерпением, покуда был надежно спрятан от любопытных великолепным шелковым покровом, расписанным золотыми созвездиями вперемежку с формулами астрономических законов.

– Дорогие мои юные друзья, позвольте начать! – это поднялся наконец на трибуну председатель ММИЦа, знаменитый и заслуженный доктор Карлофф. – Сегодня мы представляем всеобщему вниманию наше любимое детище, созданное и собранное такими же, как и вы, молодыми и талантливыми ребятами в лабораториях лондонского центра! Итак, «Прометей»!

В зале дружно зааплодировали, раздалось радостное улюлюканье, кто-то даже присвистнул от восторга. Шелковое покрывало упало и обнажило для алчущих взглядов вожделенный предмет. Сольвейг и Гуссейн вытянули шеи и привстали на цыпочки, желая рассмотреть аппарат во всех подробностях. Красивое, блестящее веретенообразное тело «Прометея», сверкавшее, как жидкая ртуть, в лучах квазикристаллических ламп, загнутое наподобие полумесяца, выглядело впечатляюще. Само собой, это был не настоящий космический корабль или станция и даже не полноценный исследовательский спутник. У тех размеры в сто, а то и в тысячу раз превосходят скромное тридцатифутовое туловище новой учебной ракеты. Зато задача, которая поставлена перед «Прометеем», куда почетнее и значимее, по крайней мере, на взгляд присутствующих здесь ребят.

– Уже завтра наш «Прометей» отправится на Гренландский международный космодром! Экипаж доблестного «Перегрина» и лично капитан Лазарев, вылетающие для стратегической разведки в район Марса, взялись вывести наш аппарат в нужное для старта место, – сообщил доктор Карлофф то, что все присутствующие знали прекрасно и без него. Но все равно приятно было услышать праздничную информацию снова. – Однако, прежде чем я продолжу рассказ о маленьком чуде, созданном юными умами, считаю необходимым вернуться немного в прошлое. Ибо никому не позволено забывать и пренебрегать теми великими и самоотверженными людьми, которые есть честь, слава и гений нашей страны. Не все они были признаны при жизни, не всех их баловала судьба!

– Уж это точно! – сказал тихий насмешливый голос позади Сольвейг.

Девушка обернулась и увидела стоящего позади нее высокого, плечистого, немного нескладного парня, впрочем, с весьма приятным и умным лицом. Юноша подмигнул ей, прищурил красивые голубые глаза, кивком указал в сторону трибуны, будто бы спрашивая у Сольвейг, что она думает по поводу оратора. Сольвейг прыснула и отвернулась.