База-500: Ягдкоманда

— Вот вам поношенное русское обмундирование. Оружие немецкое, взятое с боем. Документов вам никаких не положено. Из продуктов: куски деревенского хлеба — пожертвования местных патриотов. А газеты и сало немецкого производства — ваши трофеи, так же как и начатые помятые пачки немецких сигарет. Немецкий компас, цейссовский бинокль — без этого в лесу никак нельзя, вполне нормальные для партизан трофеи. А вот спички и зажигалки вызовут подозрение, поэтому для разведения костра воспользуетесь кусками железа и кремнями… вот труты из русских ватных курток. Медикаменты вам не положены: да и откуда им взяться в лесу? Вид у вас слишком сытый и опрятный для партизан… надеюсь, что за пару недель лесных скитаний и дневок у костра вы приобретете убедительный вид. А теперь, господа, повторим легенды!

* * *

Ночью мы покинули уютный вагон.

— Держите курс на восток, просеки все пронумерованы столбами, их расположение вы должны были запомнить по карте, — напутствовал Штадле. — Напоминаю еще раз: дойдете до сожженной деревни, — это Борки; перейдете реку, а дальше будет болото, через которое проходит шестикилометровая насыпь, — местные называют ее «Поднятая Триба». На насыпи будьте осторожны: там местная полиция может организовать засаду на партизан. После насыпи начинаются Гута-Михалинские леса, по которым вы доберетесь до района, блокированного нашими силами полиции. Вам нужно будет грамотно и убедительно пройти это кольцо, — вы понимаете, майор Петерсон, о чем я говорю? Блокаду на этом участке осуществляют украинские и латышские подразделения «шумы», так что с ними не церемоньтесь. Ну а дальше русские сами вас найдут!

* * *

В пяти километрах от Новосад мы нашли место, подробно описанное Штадле: это была стоянка отряда майора Петерсона. Когда-то она представляла собой землянку с хорошо замаскированным входом, выходящим к ручью, — видимо, очень удобно было зимой, не оставляя следов, выходить по нему на акции. Сейчас на месте землянки находилась яма с торчащими из нее полуобгорелыми бревнами. Мы остановились в этом месте на дневку и с наступлением ночи снова двинулись вперед.

Беловежская пуща представляла собой лесные массивы, разбитые на квадраты просеками. От просеки до просеки было от двух до четырех километров, а на пересечениях просек ставился столб высотой в метр. Верхняя часть столба отесана в виде четырехгранника, причем грани ориентировались вдоль просек. На сторонах, обращенных к квадратам леса, обозначались белой краской номера квадратов. Нумерация квадратов шла с севера на юг и с запада на восток. К моменту нашего появления в Пуще многие просеки заросли, часть столбов сгнила и лишь на некоторых еще можно было различить номера. Но это не составляло для нас особой проблемы: я хорошо запомнил подробную карту Пущи и достаточно свободно ориентировался даже ночью.

При пересечении просек приходилось быть особенно осторожным: можно было нарваться на засаду как польских партизан, так и полиции. Польские партизанские отряды были трех категорий: коммунистические, подконтрольные Сталину; из бывших военнослужащих польской армии, подчинявшихся «польскому правительству в изгнании»; разный вооруженный сброд, промышлявший в основном грабежами немецких складов и немецкого населения, объединявшийся под гордым названием «народове силы збройне». В Беловежской Пуще можно было наткнуться именно на вторую категорию — самую для нас опасную по двум причинам: во-первых, в силу высокого профессионализма бывших кадровых военных с большим опытом партизанской деятельности; во-вторых, потому, что они одинаково ненавидели как немцев, так и русских, считая и тех и других оккупантами, так что при встрече с ними у нас не было никаких шансов.

* * *

Мы без приключений добрались до сожженной деревни Борки: находилась она, кстати, совсем недалеко от юго-западного сектора пятикилометровой зоны безопасности «Базы 500» и я счел необходимым несколько отклониться от маршрута, чтобы проверить: нет следов присутствия партизан в районе зоны безопасности. Потратив на это трое суток, с риском подорваться на немецкой мине или быть обстрелянным патрулем солдат моего же подразделения, я убедился: никаких следов подхода к объекту посторонних лиц с направления «юг» и «юго-восток» нет. Похоже, что десантники еще не направляли разведчиков в этот район. К середине второй недели лесных переходов мы наконец вошли в Гута-Михалинские леса и вплотную приблизились к зоне блокады. Здесь приходилось быть особенно осторожным, высылать вперед группу разведчиков. На очередной дневке я выслал в разведку трех человек во главе с Рудаковым и сейчас с тревогой ожидал их возвращения, прислушиваясь к малейшему шуму.

* * *

Густой ельник рассеивал подымающийся от костра легкий дым. Настойка из брусничных листьев, которую русские по привычке называю чаем, уже закипела, и я поставил котелок на траву.