Базалетский бой

– Мой князь! Еле живой вырвался, сам не верю как! Саакадзевцы чудом не убили. Ночью крались по Горийской дороге… Я, Спиридон и Реваз, как приказал Миха, их выслеживали. Не знаем, как днем, но ночью много конных видели. Спиридону удалось совсем близко подползти, и такое услышал: «Хорошо, Сафар-паша войско дал, но на целую неделю турки запаздывают. А разве не время испытать крепость тбилисских стен?» Тогда другой такое сказал: «Не хочет Моурави трогать Тбилиси, и без этого в одну сеть попадутся несколько птичек… Стойте, тут кто-то прячется!» Спиридон отполз и на коня уже вскочил, как вдруг саакадзевцы закричали: «Хватай! Вот они! Вот лазутчики Иса-хана!» И такое пошло, господин, страшно вспомнить! Хорошо, луна еще не вышла. Стрелы осыпали нас, в темноте сверкали клинки… Тогда Спиридон прохрипел: «Скачи, Ясон, в Тбилиси, предупреди князя!» Я погнал коня, и наши рванулись в разные стороны, сбивая преследующих. Не знаю, живы, нет ли, только я все же ускакал, светлый князь.

– Вижу, – засмеялся Зураб. – Верно, Спиридон и Реваз тоже прорвались, недаром они арагвинцы. А среди всадников не заметили Моурави?

– Не заметили, мой князь, темно было; все же я веселый голос «барса» Дато узнал. Может, и другие там, только не успели заметить. Если отсюда лазутчиков послать, от Уплисцихе недалеко стоят…

Не один Иса-хан испытующе расспрашивал гонца, но и Шадиман и Хосро-мирза тщательно допытывались, где Саакадзе. В конце концов убедились, что предводитель «барсов» обосновался в Уплисцихе и стал недосягаем. Значит, дождавшись турок, он ринется на Тбилиси?

Едва телохранители закрыли дверь за гонцом и вновь скрестили копья, Хосро-мирза воскликнул:

– Святой Хуссейн услышал мою мольбу и еще раз посылает мне встречу с Непобедимым.

– Как, Хосро-мирза намерен вступить в бой?

– Ты угадал, князь Зураб! Ведь Саакадзе на картлийской земле!

Зураб силился скрыть волнение, он то вскакивал, то грузно опускался на сиденье.

– Но, уважаемые советники, вы же слышали, гонец не видел Саакадзе. «Барс» не покинул Ахалцихе! – раздраженно процедил он сквозь зубы.

Шадиман пристально всматривался в объятого тревогой Зураба: «Тут в чем-то хитрость! Нет, не следует доверять Зурабу», и твердо сказал:

– Саакадзе на большое дело не посылает одних «барсят». Умный из умных, Хосро-мирза прав. И пусть никто не думает, что победа над Саакадзе не будет одержана тем, кого «солнце Ирана», великий шах-ин-шах, удостоил доверия!

Поднявшись, Хосро заявил, что промедление смерти подобно. Он велит минбашам через два часа выступать и сам проследует в Уплисцихе. Пусть бьют барабаны тысяч!

«Бежать! Бежать немедля! – ужасался Зураб. – Двойной игре конец! Проклятие! О жалкая участь!.. Бежать? А если задержат?.. Прорвусь!» – Зураб нащупал под кольчугой короткий меч.

Вновь звякнули копья, и в шумно распахнувшиеся двери вбежал чубукчи, рукавом отирая со лба крупный пот.

– Све-ет-лый князь! Опять го-нец ве-есь в кро-о-о-о-о-ви!

Гримаса неудовольствия исказила лицо Зураба. Он вскочил и мысленно послал гонцу тысячу проклятий. «Свидетель сатана! Этого глупца заставят вести сарбазов к несуществующей стоянке Саакадзе. Бежать немедля!»

– Введи гонца! – Шадиман искоса, еще подозрительнее следил за Зурабом. – Что с тобою, князь? Не слишком ли ты тревожишься?

– Если бы к Марабде стремились хищники, был бы спокоен, как мраморный ангел? Надо спасать замок! Надо!

Зураб чуть не рявкнул: «бежать!», но, взглянув на гонца, который не вошел, а, переступив порог, повалился навзничь, почувствовал, что прирастает к скамье.

Широко раскрытыми глазами Зураб, не мигая, смотрел на гонца: «Клянусь хвостатым сатаной, это наваждение!..» Перед ним поднялся с ковра не арагвинец, а саакадзевец Ило, лучший лазутчик Георгия Саакадзе.

– Говори! И крепко запомни, арагвинец: за ложь будешь наказан пыткой! – Шадиман с ненавистью перевел взгляд на оцепеневшего Зураба.

– Князь князей, – хрипло начал гонец, – если не говорить, то зачем я здесь?

– Откуда ты? – не вытерпев, прорычал Зураб.

– Как откуда, светлый князь? Сам знаешь, моя сестра в Душети живет, замужем за твоим конюхом, в гости к ней поехал, кто запретит? Уже к Мцхета подъезжал, вдруг верный тебе Реваз навстречу. «Слыхал, говорит, Саакадзе все же турок привел!» – «Без такого не живет», – это я ответил. «Хочешь, Ило, вместе благодарность князя заслужить?» – «Дурак от такого откажется», – это я сказал… Часа не прошло, а мы уже крались к Уплисцихе… Сам догадываешься, доблестный князь Зураб, что там высмотрели.

Гонец пустился в подробные описания: как они привязали своих коней к кусту орешника, как, стараясь не дышать, поползли за уступ, где расположились саакадзевцы, как неожиданно из зарослей выскочили всадники; среди них было много янычар – по-турецки с азнаурами говорили, как пришлось ждать, пока не скрылись они за поворотом Тбилисской дороги:

– Наверно, лазутчики…

Зураб кусал губы, стараясь подавить ярость. Ило продолжал плести свой вымысел, и на его наглом лица играла сатанинская усмешка.