Баженов

Показателен в этом смысле такой пример. Накануне французской революции Радищев после длительного молчания вновь взялся за перо, вернулся к литературной деятельности. В 1789 году он публикует «Житие Ф. В. Ушакова», где характеризует нравы бюрократии и рассматривает их как неизбежный результат политического строя.

В следующем году выходит другая знаменитая книга Радищева — «Путешествие из Петербурга в Москву». И вновь он проявляет себя глубоким реалистом, показывает нужды крестьянства, описывает существующие нравы, выступает против холопства, слепого прислуживания начальству и высказывает мысль, что свободная и добродетельная личность — это человек, который верен своей совести, высшим идеалам, а не деспотам и знатным господам. Эту же революционную мысль Радищев проводит и в другой своей работе — в «Беседе о том, что есть сын отечества». Он пишет, что «истинным сыном отечества» не может быть ни рабовладелец, ни послушный раб и слепой исполнитель воли начальника».

Как отнеслись к этим идеям масоны? Они обрушились на Радищева с критикой, ибо усмотрели в его трудах мысли, противоречащие орденским законоположениям о смирении рядовых масонов, их повиновении «провидцам-мастерам», коим уготована особая миссия и особливый дар «воздействия на властелинов». Подогреваемые орденским начальством, русские масоны поспешили отмежеваться от революционного мировоззрения Радищева. Например, И. В. Лопухин бросился откровенно восхвалять Екатерину II, другой масон, M. M. Херасков, в своих новых произведениях стал высказываться в защиту существующего режима, выступать против революции, рисовать в своих трудах картины утопического государства, где царствуют добрый монарх, справедливые законы, труд и согласие. В ход пускается также элементарная хитрость, подсказанная орденским руководством. Лопухин и Кутузов, знавшие о том, что их письма распечатываются и копируются на почте, стали регулярно обмениваться корреспонденциями, в коих «разъясняли» сущность масонского учения, показывали его гуманность, оправдывали государыню и обличали «нечеловеков, злоупотребляющих ею доверенностью». Это было своего рода масонское обращение к престолу через черный кабинет, к которому, кстати, императрица осталась равнодушна. Ее волновало другое…

Г. Макогоненко в своей книге о Новикове и его времени замечал, что «масонство в целом как идеологическое движение, характерное для XVIII века, было явление антиобщественное. Этим и объясняется, в частности, что в дальнейшей своей истории в XIX и XX веках оно превратилось в активнейшее против трудящихся масс движение».

Чем же тогда объяснить, что Екатерина II, непосредственный и ревностный представитель самодержавия, не только не доверяла масонам, но и активно против них выступала? Дело в том, что в реальность революционных идей просветителей императрица не очень верила. Этим, видимо, и следует объяснять ее показное увлечение «опасными идеями» и не менее показное покровительство знаменитым французским авторам-просветителям. Что же касается масонов, влиятельных вельмож, которые, за редким исключением, не отличались революционностью мышления, то в них Екатерина II усматривала более реальную опасность. И опасность не столько для существующего строя, сколько для престола. Ее беспокоило ограничение масонами самодержавной власти.

Императрица, не обладавшая, разумеется, классовым мировоззрением и не сумевшая реально разобраться в исторических процессах, тревожилась не совсем напрасно. Агентурные данные и секретные доклады о развитии событий во Франции сводились к следующему.

Масонские ложи во Франции стали убежищем для всех недовольных официальной властью. В них пересеклись пути представителей буржуазии, влиятельного дворянства и прочей французской знати. Они жаждут ограничить короля и обрести политическую власть. Феодально-абсолютистский строй не устраивал их и в экономическом отношении. Таким образом, ложи во Франции являются своего рода политическими клубами. Правда, свои политические цели члены «братства» тщательно маскируют. Но делать это становится все труднее, так как число лож растет не по дням, а по часам, и посещают их достаточно известные французские политические деятели, знатные господа.

Революционная гроза приближается. Неожиданно наступил застой в промышленном производстве, парализована торговля, нарушена система снабжения продовольствием. Положение дел усугубляется тем, что наступил неурожайный год. Крестьяне, оставляя насиженные места, бродяжничают, поднимают мятежи, грабят продовольственные склады. Нужда накаляет политическую атмосферу. Королевский двор бессилен что-либо сделать. Ложа Великого Востока обложила своих многочисленных зажиточных «братьев» более высокими взносами и «добровольными» пожертвованиями. Кассы ордена быстро пополняются капиталом. Значительную их часть тайные руководители масонства определяют на благотворительность, филантропию, на помощь голодающим.