Бажов

Уже я и сердилась, и волновалась, как долго от тебя не было письма. Нельзя так долго молчать, больше так не делай. Если нет времени на большое, так напиши малюсенькое, но всё же напиши. Я уж думала, что ты заболел, ведь нас всех перебрал грипп, и Ридуська поболела. Кашляли все на весь дом, точно перекличка, особенно утрами. Теперь ничего.

Жизнь идёт всё так же, с очередями и с беганьем, только мне стало затруднительно вырываться из дому. Девчонки теперь совсем не будут иметь выходных дней и будут заниматься по 10 час.[ов] в день утром и вечером. Вот получил-нет ты письма с пояснением того, что они кончают к 5-му апреля, а потом в деревню на самостоятельную работу? Ну какие они ещё работники? И всё же что-то получилось, даже девятилетка не окончена, недоучки, а из деревни не скоро вырвешься.

Такая на меня забота навалилась, и тебя нет посоветоваться. Пиши скорее ответ, как ты думаешь, а то, может, через месяц-то побываешь?..

…И ты не думай, что в шубе жарко, ещё рано думать о пальто. А за пальто придется приехать, я всё-таки думаю послать тебе фуфайку и носки, а то ведь ты в ужасной рвани ходишь. Ещё пошлю несколько коробок папирос. Ты ничего не пишешь, как пробиваешься насчёт табака?

Может, ещё бы чего надо послать, пиши, и пошлём. Как всё-таки без тебя, Пашуточка, скучно, и мне кажется, не бывает времени, чтоб о тебе не думала. На конторке стоит твоя большая карточка и увеличенный снимок – ты с письмом „Крестьянской газеты“.

Без тебя как-то заботно, вот дрова что-то не везут до сих пор, пойду 15-го за жалованьем, спрошу. Сена на складе нет, не могу выбегать, раз 6 была. Тут как-то милиционер был, штрафом за тротуар попугал, а я ли не мету да не чищу, обидно и, главное, в день 8-го марта. Плохо я его нынче провела, ни разу со дня революции я его так не проводила. У Агнюши гостит Геня. Он женился на казанской поповне, кончившей на зуб.[ного] врача. Этого только и надо было ожидать от Гени. Карьерист. Приданое принесёт – мягкую мебель. Стыдно даже за него становится, погиб парень.

Папочка, а вот как ты насчёт чистки белья, поди, я мало тебе положила, и как домой чистить-то, привезёшь или пошлёшь?

Пиши, Пашуточка, как ты устроился в Зайковой. Какова квартира и, главное, питание.

Твоя Валянушка»[107].

«В. А. Бажовой

Середина марта 1930 г.

Валянушка!

Что же ты, моя дорогая? Я здесь один – и уж третий раз пишу о себе, а вас там пятеро – и ни слова. Это начинает меня волновать, а срок, как знаешь, не маленький. Если так будешь меня держать в неизвестности, так мне тяжело будет. Это не фуфайка! Чем о пустяках-то заботиться, напиши поскорее обо всём и обо всех, кто как держится и всё ли у вас там в порядке. Есть ли деньги? Не забудь и о Велине написать, не уехал ли уж он. Если нет, передай ему привет. Пишу в почтовом отделении, смотрят. Ставлю точку.

Твой Павел»[108].

«П. П. Бажову

14 марта 30 г.

Дорогой ты мой Пашуточка!

Это забавно вышло, что ты мной недоволен, моим молчанием, а я – твоим молчанием. Сегодня получила твоё третье письмо и сама пишу третье. А мы точно уговаривались, чтоб на письмах ставить номера, если затеряется, то по номеру заметно будет.

Сегодня целый день провозились с Алёшей в огороде, под крышей всё прибирали, навоз возили все, долбили.

Температура стоит выше ноля, что-то невероятное. Милиционеры ходят по три человека зараз, прямо ужас! Завтра пойду получать жалованье, надо за электричество платить и сена выписать, страшно остаться без сена. Страховку я заплатила десять, кажется, с чем-то, много пени было. Завтра получу жалованье и пошлю тебе посылку, фуфайку все-таки пошлю. Может, тебе еще чего надо? Ну да, может, выедешь, или послать можно, только напиши…

…Ты, Пашутка, пиши, как твоя жизнь там протекает. Где ты устроился в Зайковой, как питание, сон, где работаешь, в чём состоит твоя работа? Кто тебя окружает, с кем приходится иметь дело?

Вообще, всё пиши…

…Ну, расписалась я, вчера послала письмо, сегодня опять письмо, а не знаю, завтра, может, опять захочется писать, и опять напишу, это мне доставляет удовольствие, точно вот ты со мной и я с тобой разговариваю. Вот ты только мне бумаги не оставил, Пашутка, писать письма и протоколы, ведь я секретарь хозсекции комсада шк. имени Ленина. И главное, не осталось чернил, остатки исписала сегодня, а я в чернилах никакого толку не знаю.

…Ну, Пашуточка, дорогой мой, всё я больше болтала пустяки, серьёзного ничего не написала. Вообще, настроение было такое болтливое от радости, что третье письмо получила, что ты нас не забываешь.

Пиши чаще, хоть и понемногу, если нет времени. Лишь бы весточки приходили. Все-все, особенно Ридчёнка, тебя целуем, а я в первую и в последнюю очередь.

Твоя Валянушка»[109].

«28 марта 30 г.

Дорогой ты мой Павел Петрович!

Ай, как долго ты нам не писал! Что же это такое, совсем забыл или что же? А ведь знаешь, если от тебя долго нет писем, то я делаюсь какая-то невменяемая, ничего не могу делать, ребят не кормлю и сама теряю аппетит. Так что, если ты желаешь благополучия семье, то пиши чаще, хотя и открытки»[110].