Базис. Украина и геополитика

Дело в том, что идеологически СССР как страна утопии коммунизма перестал жить сразу после смерти Сталина в 1953 году. Помним, что коммунизм – это утопическая идея справедливого распределения благ по принципу доминирования в обществе класса, пролетариата. В основе коммунизма, его сталинского типа, а значит и созданного фактически Сталиным СССР лежит «диктатура пролетариата». Диктатура! Именно диктатура, которая была фактором подавления природной, биологической, эволюционной сущности человека и его стремления к накоплению. Истинные коммунисты были уверены в том, что мораль во вновь создаваемом ими «советском человеке» сможет преодолеть биологический фактор личности, эволюции и стремления к накоплению, к обладанию капиталом. Это само по себе, конечно, уже утопия, особенно для того времени. Тем более в отдельно взятой стране такое вообще невозможно, потому как человек из-за забора смотрит на лучшую жизнь у «лучших» за ним. Вспомним, как граждане СССР с завистью смотрели на то, как живут богатые на Западе, но в паритете сравнения этого взгляда мало обращали внимания на нищету в капиталистическом мире и на то, откуда они вышли. В СССР жена какого-то инженера с восхищением разглядывала наряды Жаклин Кеннеди и думала, что она б тоже могла так одеваться (шутка), поэтому мы потом (в 1990-х) и видели «малиновые пиджаки» и прочее. И эта жена была дочкой матери, которая первая в своем поколении только научилась читать. Производство «советского человека» при Сталине шло от безграмотного работяги к человеку, получившему высшее образование. Для понимания светлой морали справедливости необходимо образование. Поинтересуйтесь ликвидацией 80-процентной безграмотности и рывком высшего образования в массах в СССР. Противоречие в том, что, получив знания, человек становится более личностным, более осознанным, более подвергающим всё сомнению, и при этом взгляд его исходил из личностных, а значит, и биологических факторов. Банально он становился умнее, хитрее и т. д. Естественно, начинала проявляться утопия коммунизма. Кроме взращиваемых новых «советских людей», в СССР также оставались и «недорастреленные» сомневающиеся. Для подавления сомнения в правильности коммунизма и была однозначно необходима диктатура. Разрушение старой имперской иерархии, новые социальные лифты, скачок образования, коллективизация с выгоном людей в города по принципам укрупнения участков для товарного производства и «английского огораживания», дальнейшая индустриализация освободившегося населения, огромный экономический скачок – всё это дало иллюзию правильности коммунизма. Но по мере роста высшего образования, критического мышления, самосознания человека это же вызывало и сомнения. Данное происходило под жесткой диктатурой подавления «сомнений» и «чистками». Сомнения и борьба с ними. Вспомните: последняя значительная компания репрессий – «борьба с космополитизмом и преклонением перед Западом», направленная прежде всего против думающих людей и заставляющая думать, что научные советские цивилизационные ценности как минимум не хуже мировых. Борьба за сознание. Описанное говорит о том, что без диктатуры коммунизм невозможен, во всяком случае, в тот временной период. Диктатура пролетариата. И не просто диктатура пролетариата, а диктатура пролетариата во всем мире, потому как есть взгляд за забор, и человек для себя смотрит на лучшее и желает этого лучшего из-за той же биологии. При Сталине была диктатура пролетариата. Соответственно, существовала на короткий период иллюзия правильности идеи коммунизма, справедливого распределения ресурсов в обществе. И эта идея объединяла и распространялась по геополитической Евразийской платформе. Сталин умер, к власти пришел Хрущев, который ослабил диктатуру, мало того, подверг ее открытой критике «культом личности Сталина», то есть провел ревизию коммунизма и его доктрины диктатуры пролетариата, в чем, кстати, и обвиняли его коммунисты Китая и прочих стран блока. По сути, он умножил диктатуру на ноль. И коммунизм как идея со всеми исходящими начал угасать. Фактически после ревизии диктатуры СССР меркнул в связи с ростом образования, самосознания, понимания утопии коммунизма, что привело его в 1980-м к полному разрыву заявляемой властной идеологии с реальностью. А когда властная идеология кардинально расходится с реальностью, с жизнью, такая власть и государство обречены на падение и изменение. Этому есть множество примеров в истории. Теоретически победу коммунизма можно допустить, если бы у Сталина было три жизни и во второй из них он бы смог подчинить своей диктатуре весь мир, чтобы убрать взгляд за забор. Потому как построение коммунизма в отдельно взятой стране в принципе невозможно. Да и вообще, коммунизм – это утопия, особенно в XX веке. А сегодняшний страх реставрации коммунизма как страх перед Робеспьером в Викторианскую эпоху. Но вернемся к Бжезинскому. Уже через десять лет после смерти Сталина, не говоря уже про 1980-е, когда явно просматривалось жесткое расхождение советской идеологии с реальной жизнью, стимулировать падение СССР было ошибкой. Поддерживая М. С. Горбачева финансовыми вливаниями и уменьшением поддержки центробежных сил в обмен на ядерное разоружение, США получили бы большие геополитические выгоды. Огромное дробление геополитической платформы без ядерного оружия и как оборотную сторону медали – более длительное ее собирание обратно. Им не хватило лет пяти. Конечно, всё это спорно и очень субъективно. История не любит сослагательных наклонений. Но всё же геополитика Бжезинского и ее правота (в этом моменте) также очень спорны.