Беатриса

— Представьте, — говорила она, — к нам заедут Растиньяк, Максим де Трай, д'Эгриньон, Ла-Рош-Югон, Ронкероль, Лагинский, Ленонкур или еще кто-нибудь из ваших приятелей и застанут вас с какой-то замарашкой! Красивое будет зрелище! Впрочем, положитесь на меня, вы на этом только выиграете!

В самом деле, Орели в новой фазе проявила новые качества. Став хозяйкой, она сумела извлечь из этого положения немало выгод. Хотя Орели имела в своем распоряжении всего лишь две тысячи пятьсот франков в месяц, она сводила концы с концами, не делая долгов, — вещь неслыханная в этом Сен-Жерменском предместье тринадцатого округа, и обеды у нее были гораздо лучше, чем у Нусингенов, вина подавались отличные, по десяти — двенадцати франков за бутылку. Немудрено, что Рошфид был на седьмом небе, он мог чуть ли не каждый день приглашать приятелей к своей любовнице и при этом экономить. Не раз, обнимая Орели, он восклицал:

— Вот оно — истинное сокровище!

Вскоре он абонировал для нее треть ложи в Итальянской опере, потом стал водить даже на первые представления. Он начал советоваться со своей Орели по делам и признавал ее советы превосходными; Орели в изобилии снабжала его остротами, которые были еще не затрепаны в парижских салонах; возродилась слава Артура как остроумца. В конце концов он уверился, что любим искренне и любим за свои достоинства: Орели отказалась составить счастье русского князя, предлагавшего ей пять тысяч франков в месяц.

— Вам везет, дорогой маркиз, — вскричал старый князь Галатион, заканчивая в клубе обычную партию в вист. — Вчера, когда вы оставили нас с госпожой Шонтц наедине, не скрою, я хотел ее у вас отбить; и представьте, что она мне заявила: «Вы, — говорит, — князь, не так красивы, как де Рошфид, и притом вы старше; неизвестно еще, — говорит, — какой у вас характер, а он относится ко мне прямо как отец, — ну, скажите на милость, какой смысл мне покидать его!.. Правда, у меня нет к Артуру той безумной страсти, — которую я питала к разным шалопаям в лакированных, — говорит, — ботинках и чьи долги я платила; но я люблю его, как жена любит мужа, если только она честная женщина». И, вообразите, — вытолкала меня за дверь.

Эта речь не показалась Артуру преувеличением и возымела немаловажные последствия. Запустение некогда славного особняка Рошфидов дошло до пределов, ибо вскоре Артур перенес свое местопребывание и все свои развлечения к г-же Шонтц и блаженствовал. Еще бы! К концу третьего года он сэкономил четыреста тысяч франков и мог выгодно поместить их.