Беатриса в Венеции

Гастон в это время уже успел предупредить всех гостей Беатрисы о том, что он собирается предпринять для их спасения; он ходил из комнаты в комнату, уговаривая и успокаивая всех, и, наконец, собрал их всех в саду. В это время катер, на котором ехал Дженси, уже обогнул изгиб реки и скрылся из виду, но, очевидно, он достиг своей цели и отвлек внимание неприятеля, так как сейчас же вслед за тем раздался ружейный залп. В ответ на этот залп раздалась правильная перестрелка: по-видимому, люди Дженси не теряли времени и стреляли в свою очередь. Гастон в душе порадовался этому, но тут же увидел, что им грозит новая опасность: множество лодок, привлеченных шумом выстрелов, отделилось от берега, направляясь к месту происшествия; каждая минута была дорога, он должен был спешить с переправой своих пассажиров, если не хотел подвергнуть их новой опасности.

— Мы должны трогаться в путь, Джером, — сказал он, обращаясь к молодому офицеру, стоявшему рядом с ним, — покажите нам дорогу и скорее рассаживайте всех в лодки, чтобы как можно скорее плыть к тому берегу, пока еще есть время, я же со своей стороны еще постараюсь задать баню неприятелю.

Молодой француз быстро вскочил в первый попавшийся катер, посадил туда дюжину мушкетеров и предложил близ стоящим женщинам садиться тоже быстрее в катер. Бедные женщины, большею частью еще молоденькие существа, которые только и думали всю свою жизнь о веселье и танцах, теперь же бледные и перепуганные, в эту минуту поняли, что такое смертельная опасность. Трудно передать чувства, волновавшие их, когда они садились в лодку, поддерживаемые грубыми солдатскими руками, владетели которых старались ободрить и развеселить их. Но вот лодка полна, она отчалила от берега и понеслась быстро, как стрела, по направлению к противоположному берегу.

Много глаз следило за этой лодкой, но никто не приветствовал ее так радостно, как небольшая шлюпка, вдруг отчалившая от берега немного ниже крепости и наполненная разным сбродом, который уже давно поджидал здесь верную добычу.

Эти люди до сих пор сидели в кабаке, но, привлеченные выстрелами, они бросились к своей лодке и увидели, что напротив в саду дворца аристократы собираются рассаживаться по лодкам и плыть на ту сторону. Они подстерегли лодку и подпустили ее совершенно близко, а затем вдруг сразу атаковали ее, когда все уже думали, что она почти в безопасности. Это смелое нападение и, по-видимому, предстоящий полный успех сразу ободрили и других негодяев, все они бросились в первые попавшиеся суденышки, чтобы плыть к месту происшествия. Хитрость старого Дженси, по-видимому, не удалась. Бедные, беззащитные женщины были окружены теперь со всех сторон разъяренными извергами, жаждавшими их крови. С берега, где остались стоять остальные гости Беатрисы, раздались отчаянные крики, поощрявшие их двигаться как можно скорее вперед. Гастон подумал, что все потеряно, и сердце его забилось от сострадания к этим несчастным, но он ошибся: старые ветераны и предводительствующий ими Джером не растерялись: они схватили свои ружья и стали стрелять в своих преследователей, прицеливаясь как можно лучше; результатом этого залпа было несколько убитых и раненых среди неприятеля, но зато и несколько из них поплатились жизнью за свое мужество.

Нечего и говорить о том, с каким напряжением следили оставшиеся на берегу за судьбой своих товарищей по несчастью; они стояли под дождем, дрожа всем телом от холода и от страха.

Что касается Гастона, никогда еще он не испытывал чувства такой ответственности, как в этот знаменательный день. Он не знал, на что решиться: продолжать ли переправу на тот берег, или же снова скрываться во дворце, чтобы защищаться в нем до последней возможности; решение этого вопроса зависело всецело от него. Беатриса сказала ему:

— Делайте, как найдете нужным, Гастон.

Его соотечественники тоже не знали, что лучше посоветовать. Он должен был решить один за всех.

— Если бы мы могли дать сигнал в крепость, — повторял он не раз. — Не понимаю, почему они не слышат нас. Неужели Эмили занял крепость, или там случилось что-нибудь другое?

И затем, обращаясь к окружающим, он спросил:

— Как по-вашему, господа, что лучше: остаться здесь или попробовать перебраться на ту сторону?

Все решили в один голос, что лучше рискнуть переправиться. Но когда он огляделся кругом, увидел рыдающих женщин, увидел точно окаменелое лицо Беатрисы, ему показалось, что он переживает самый трудный час в своей жизни. Он хорошо сознавал, что если переправа не удастся, его будут упрекать в том, что они не остались во дворце; если, наоборот, будет взят приступом дворец, его станут упрекать за то, что он не решился на переправу.

Наконец он решился и велел приготовить остальные лодки.

— Друзья мои, — сказал он, — другого выхода нет, рассчитываю на вас, что вы будете благоразумны, поможете мне устроить все, как следует.