Бедабеда

Наша нянечка стала раздевать Настю, заливаясь слезами и причитая, что подвела батюшку, поскольку «было назначено, и исключительно ради нашего случая, и как же теперь объясняться?».

После неслучившегося таинства крещения баба Нюся долго не могла успокоиться. То тяжело вздыхала, то хваталась за сердце, то принималась причитать над Настей, дескать как же теперь девочка жить будет? Бабе Нюсе, как любому человеку, требовалось найти виноватого. Ну и этим человеком оказалась я. Наша нянечка рассуждала так, как рассуждали все женщины – что взять с мужика? Конечно, во всем женщина виновата! Да и что я за мать такая, раз собственными руками лишила дочери защиты высших сил? Баба Нюся всем соседкам доложила, как я умело притворялась, как разрешала святой водой окроплять и ребенка, и даже квартиру. И как она на меня рассчитывала и жестоко обманулась. Я же оказалась этой… агностичкой! Баба Нюся, видимо, запомнила, как я объясняла ей, кто такие агностики, и придумала женский род. Но произносила так, что «проститутка» показалась бы ласковым прозвищем. Причем всегда переходила на шепот. Соседки и церковные товарки ахали, закрывали ладонями рты и начинали часто креститься.

Баба Нюся после долгих обсуждений придумала целую историю, нашла главного злодея и наконец поняла собственную миссию в нашей семье: оберегать Настю от меня, то есть родной матери. И вместе с Настей назначила страдальцем Илью, который попал под мое пагубное влияние. И его тоже необходимо было спасать как можно скорее. Соседки, которые, естественно, только ждали случая, чтобы сплетня обросла подробностями и получила сюжетное развитие, докладывали мне, что именно баба Нюся говорит про меня, что про Настю, а что про моего мужа. И удивлялись, как я еще не выгнала няньку – это же за спиной такие гадости разносить!

Неожиданно нянечка обрела союзника в лице моей свекрови, которая приехала в воскресенье проведать сына и внучку. Баба Нюся заглянула как бы случайно, под предлогом погладить Насте пеленки, чтобы не пересохли – я ж, как известно, к утюгу близко не подхожу, не то что с двух сторон пеленку прогладить, – и встретилась с Ирэной Михайловной. Когда свекровь наносила визит, я старалась сбежать из дома под любым надуманным предлогом. Ирэна Михайловна любезно предложила бабе Нюсе чай, и та согласилась. Но когда из спальни вышел Илья, баба Нюся кинулась жарить для него сырники, чем сразу покорила сердце Ирэны Михайловны. Попробовав один сырник, свекровь оценила качество продукта.

– Да, жаль, что Мила такие сырники не умеет жарить, – осторожно прощупала почву Ирэна Михайловна, и баба Нюся тут же воспряла духом. Она сообщила, что любит Илюшу как родного сына, что сердце за него болит, и если она не покормит и рубашку не погладит, то мужик, считай, голодный и грязный ходить будет.

– Ваша правда, – согласилась Ирэна Михайловна, попросив себе еще один сырник. – Не всем женщинам дано вести дом, вкусно готовить и ухаживать за мужем как положено.

– Такой у вас прекрасный сын. Обходительный, вежливый. И красивый! Ну дурашливый, так все мужчины такие! А вот сейчас вижу – глаза-то ваши и лоб! – воскликнула баба Нюся.

Ирэна Михайловна расплылась в улыбке – ну какой матери не будет приятно слышать комплименты в адрес сына, пусть и взрослого. Тем более что Ирэна Михайловна действительно считала, что родила удивительного, просто писаного красавца.

– Очень на вас похож, просто вылитый, – горячо заверила баба Нюся и попала в самое уязвимое место в душе моей свекрови. Та считала, что сын красотой пошел в нее, впрочем, как и всеми остальными достоинствами. А я всегда смеялась и говорила, что Илья, к счастью, совсем не похож на свою мать. Ну, ничего общего ни в характере, ни во внешности. Настя тоже пошла в мою породу, а не в отцовскую, не считая тугих мышц, что я тоже подчеркивала не без удовольствия и сарказма. Свекровь тут же находилась с ответом – девочке позволено быть глупой и не такой уж красивой. А вот если бы я родила сына, то он бы взял все лучшие качества своего отца.

– Что вырастет из этого ребенка? Если уже сейчас она лишена матери? Вот где она ходит? – завела любимую пластинку Ирэна Михайловна. – Ну какая такая необходимость бежать на работу, едва родив? И ведь даже грудью Настю не кормила. Молока у нее было мало. Да если бы постаралась, было бы молоко! Так ей же лень, зачем? Я уверена, что она не о дочери думала, а грудь хотела сохранить!

– Вот и я про то же! – Баба Нюся чуть ли не целовать ринулась мою свекровь, хотя ведь прекрасно знала и про молоко, и про мучительные сцеживания. – Еще сырничек? Ну какая вы мудрая женщина! Ну что б вас Мила не слушала, как раньше невестки свекровей во всем слушались и подчинялись?

Ирэна Михайловна согласилась с тем, что она мудра, и позволила положить себе на тарелку еще один сырник.