Бедная богатая девочка

Но в последнее время Евгения заметила, что дочь изменилась. Было похоже, что она влюблена. Но Аня отличалась такой скрытностью, что выяснить что-либо было невозможно. По предположению Евгении Ивановны, они познакомились в Интернете. И она также была уверена, что именно этот человек приучил ее девочку к наркотикам.

Выслушав все, что хотела сказать Кислова, и выпив несколько заварочных чайников зеленого чая, который она предпочитала, Сима попросила разрешения осмотреть комнату Ани.

Здесь было тоже очень чисто и скромно: тахта, накрытая

пледом, переполненные книжные полки, письменный стол с компьютером. Внимание привлекал большой портрет маслом, изображавший молодую женщину изысканной красоты в декольтированном атласном платье цвета чайной розы. В чертах лица женщины, Евгении Ивановны и Ани были видны черты фамильного сходства.

- Моя мама, - вздохнула Кислова. - Я совсем ее не знала, она умерла вскоре после того, как я родилась.

А отец больше так и не женился...

Видимо, Евгения Ивановна решила быть откровенной до конца и добавила:

- Она покончила с собой. Что-то вроде послеродового

психоза. Аня очень любила этот портрет. Вообще-то у нее были странные

идеи вроде того, что она умрет молодой: наверное, ей это кажется

очень романтичным. А еще они с Викой придумали странную игру

в Одетту и Одиллию. - Она указала на лист из яркого календаря,

изображающий сцену из балета. - Они вообразили, что являются

сторонами единого целого, неразрывны, составляют новую сущность.

Как вы понимаете, Аня воображала себя Одеттой, а Вика - Одиллией.

- Но ведь Одетта олицетворяет добро, а Одиллия

зло? Почему Вика захотела стать Одиллией? - поинтересовалась

Сима.

- Наверное, были какие-то мотивы, я не знаю.

Я очень мало знаю о своей дочери, - неопределенно ответила Евгения

Ивановна.

- А вы просматривали ее компьютер?

- Я делала это постоянно, иначе откуда мне было что-либо

узнать, но Аня стирала почти всю переписку. Там было только коротенькое

письмецо, что-то вроде: "Я поняла, что должна попытаться перевоплотиться

в Одиллию, чтобы познать все, все стороны добра и зла, и то, что за

гранью добра и зла".

- А кому оно было адресовано?

- Сейчас покажу. Я переписала, а то ведь письмо

она стерла. - Евгения Ивановна полезла в блокнот, полистала

его и показала Симе страничку: fire@yahoo.com. Сима аккуратно

переписала адрес в Интернете.

Яркая ручка с логотипом "Пуаро" выскользнула из

ее пальцев и укатилась под тахту. Сима опустилась на колени

ручка была последняя- и приподняла покрывало.

- А что в этом пакете? - спросила Сима, вытаскивая

на свет большой яркий фирменный пакет. Он странно выделялся среди

скромной обстановки комнаты.

- Не знаю, - отозвалась Евгения Ивановна.

- Посмотрим? - спросила Сима.

Евгения Ивановна кивнула. Сима открыла пакет и вытряхнула

из него знакомый алый кожаный костюм, черный парик и солнцезащитные

очки.

- Это не Анечки, у нее такого нет, - растерянно

сказала Евгения Ивановна. - Вы знаете, чье это?

- Кажется, знаю, - помедлив, произнесла Сима.

* * *

Вика была дома. Сима отправилась к ней без звонка,

надеясь застать и опасаясь нарваться на отказ. Вика открыла

дверь, не поинтересовавшись, кто звонит, и по ее лицу было видно,

что хозяйка не слишком рада видеть Симу.

- Что вам угодно? - холодно спросила Вика,

загораживая собой дверной проем.

- Надо поговорить. - Сима бесцеремонно протиснулась

в квартиру и, оставляя мокрые следы на пушистом паласе, прошла

в комнату.

- Нам не о чем с вами говорить, - недружелюбно

сказала девушка. - Я уже давала показания в прокуратуре.

- Я в курсе. А может быть, знаю чуть больше, чем

прокуратура, - намекнула Сима. Она хотела сказать, что прослушала

записи бесед с психиатром, чтобы сделать девчонку покладистее, но

вовремя спохватилась. Марина Алексеевна осудила бы ее за

это, и, в конце концов, это не имеет никакого отношения к убийству

Артемова.

Сима встала с кресла и вывалила из яркого пакета вещи, которые взяла у матери Ани.

- Узнаешь? - Сима строго посмотрела на удивленную Вику.

Та подошла поближе, затем бросилась к огромному шкафу-купе и рывком раздвинула створки. Она принялась лихорадочно копаться в огромном количестве одежды. Поняв бесцельность своих поисков, Вика подняла с кресла алый жакет, внимательно его осмотрела. Из маленького кармашка на "молнии" она достала ключи с брелком в виде ромба. Немного брезгливо приподняла парик за смоляную прядь.

- Это мое, все, кроме парика. Мои ключи от машины, запасные,

они лежали в прихожей. Откуда у вас все это? Кто-то был в моей квартире?

И при чем тут парик? - растерянно спрашивала Вика.

- Подумай, кто мог это взять?

- Мы с Аней дружим с первого курса. Вы знаете, наверное, не можете

не знать, что я долго лечилась у психиатра, училась на дому. У меня

не было сверстников-друзей, и я не умела с ними общаться. Я страшно

смущалась, краснела, боялась показаться смешной. А девчонки были раскованные,

веселые, ходили с ребятами вместо лекций пить пиво, шутили, смеялись.

Я была другая, но мне мучительно хотелось быть такой, как они.