Бедная Лиза

– С тобой нужно говорить, наевшись гороху, – сухо заметил действительный статский советник, на что китаец с необыкновенным нахальством отвечал, что с Загорским и горох не поможет вести содержательную беседу.

На счастье, мимо пробегал разносчик газет, и Нестор Васильевич ненадолго отвлекся от пикировки. Остановив мальчишку, он взял у него по одному экземпляру всех газет, которые у того имелись. В наборе оказались «Коррьере делла сера», «Ла Стампа», «Трибуна», «Газета дель пополо» и «Аванти».

Действительный статский советник немедленно погрузился в чтение новостей. Ганцзалин тем временем откровенно зевал, глядя по сторонам.

– Что пишут? – через несколько минут спросил заскучавший Ганцзалин.

– Разное, – сухо отвечал Нестор Васильевич.

– А интересного что? – не унимался помощник.

– Из интересного – расследование кражи «Моны Лизы».

– Это кто такая? – полюбопытствовал китаец, который, несмотря на все усилия хозяина, до сих пор имел некоторые пробелы в образовании.

Загорский посмотрел на него с легким упреком.

– «Мона Лиза дель Джоконда» – это картина великого итальянского художника Леонардо да Винчи.

– Длинное какое название, – поморщился Ганцзалин. – Китайцы не любят длинных слов. Лучше бы звать ее просто «бедная Лиза».

Действительный статский советник удивился: почему же бедная? Потому что, объяснил помощник, ее украли и до сих пор не нашли. Кстати, сколько она стоит?

– Судя по всему, изрядно, – отвечал Загорский, перелистывая страницу. – Вероятно, речь идет о миллионах франков. Во всяком случае, тому, кто найдет картину, сообщество друзей Лувра обещает 25 тысяч франков, а газета «л’Иллюстрасьон»[5] – 40 тысяч.

– Всего, значит, выходит 65 тысяч франков, – быстро сосчитал Ганцзалин. – Больше двадцати тысяч, если считать на рубли. Неплохой куш. Может, нам заняться этим делом, вернуть Лувру украденный шедевр?

Загорский поморщился. В кои-то веки у них образовался отпуск, он хотел бы провести его спокойно, беззаботно переезжая из одного европейского города в другой, наслаждаясь плодами культуры и цивилизации, а не гоняясь за жуликами. Нет, воля ваша, но это совершенно лишнее: и без них найдутся люди, которые вернут Лувру «Джоконду».

– Но 65 тысяч на дороге не валяются, – настаивал китаец. – А потом, вы ведь все равно собирались в Париж…

Нестор Васильевич хотел что-то ответить, но на лицо его внезапно набежало облачко. Он увидел неподалеку спасенную им синьорину Манчини. Стоя рядом с карабинером, она темпераментно жестикулировала и тыкала пальчиком в сторону Загорского и Ганцзалина, что-то торопливо объясняя служителю закона.

– Проклятье, – озабоченно проговорил Загорский, – только этого нам не хватало. А все ты со своей варварской любовью.

– Что ей еще надо? – удивился китаец. Проследив направление взгляда господина, он увидел и девушку, и карабинера, который уже с самым решительным видом направлялся к ним. – Жива, здорова и никто ее не домогается.

– Наверняка она решила, что мы с тобой сообщники, – отвечал действительный статский советник.

– Сбежим? – деловито осведомился китаец.

Но Загорский отвечал, что, во-первых, Ганцзалин бежать не может, потому что подвернул ногу, а, во-вторых, бежать уже поздно. И действительно, карабинер был уже совсем рядом, и вид имел самый суровый.

– Добрый день, синьоры, – сказал он, подходя к столику и отдавая честь. – Позвольте узнать, кто вы, и что здесь делаете?

– Может, окунем его мордой в пасту? – по-русски предложил Ганцзалин, весело скаля зубы.

– Говорю тебе, уймись, ты не в китайской чайной, – негромко процедил Загорский, а затем любезно улыбнулся полицейскому: в чем дело, синьор офицер?

Синьор офицер, или, если уж быть совсем точным, капрал, с охотой объяснил, что сидящий рядом с ним господин преследовал вон ту юную синьорину, и не только преследовал, но даже, потеряв всякий стыд, напал на нее.

– Однако юная синьорина, вероятно, сказала вам, что я спас ее от домогательств этого господина, – заметил в ответ действительный статский советник.

Карабинер кивнул. Все так, но непонятно одно: почему спаситель и нападавший сидят теперь вместе и беседуют, как добрые друзья. У него есть основания полагать, что они в сговоре, а, значит, могут напасть еще на кого-нибудь.

– Это совершенно невозможно, – решительно отвечал Загорский. – Все дело в том, что я… гм… русский священник. Строго говоря, этот синьор не успел даже совершить ничего противозаконного. Да, он вел себя несколько по-дикарски, но насилия не применял. Он увлекся девушкой, и решил за ней поухаживать. На его родине в Китае это делается именно так – назойливо и бесцеремонно. Однако я побеседовал с ним, я устыдил его, я проповедал ему слово Божие, и теперь он окончательно порвал со своим греховным прошлым и даже собирается принять монашеский сан.