Бедная Марта

Артур Хансон так и не смог привыкнуть к ужасным условиям, в которых жили многие избиратели его руководителя. Кингз-корт и его жалкие обитатели, включая детей, которые даже в столь поздний час играли во дворе, повергли его в шок. Один малыш, настоящая кроха, с грязной повязкой на голове, выглядел настолько больным, что ему наверняка следовало находиться в больнице.

Найдя дом Росси, Хансон постучал в дверь. Когда ему никто не открыл, он постучал в окно. Не получив ответа, Артур Хансон быстро нацарапал коротенькую записку и просунул ее в щель почтового ящика в двери, и она упала на пол, на груду обрывков бумаги, кусков шпагата, комков пыли и грязи, перьев и даже обломков морских ракушек, которые скопились в общем коридоре дома.

Когда Росси вернулись из театра, то сквозняк от входной двери подхватил записку и унес ее в дальнюю часть дома. На следующее утро она оказалась уже на заднем дворе, где на нее наступали все, кто пользовался уборной, так что уже никто не смог бы прочесть ее, даже если бы наклонился и поднял ее с земли.

Что же касается Джо Росси, то на следующий день грузовик отвез его в другой конец страны, и в воскресенье он отплыл во Францию.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Джо уехал, Франк опять куда-то исчез, и тут к ним пожаловала Джойс и объявила, что Марта так понравилась Эдварду, что он хочет познакомить ее со своими отцом и матерью, и Лили и Джорджи тоже. В воскресенье в четыре часа дня их приглашали в дом его родителей на Спеллоу-лейн на вечерний чай. Джойс заявила командным тоном, что Марта к этому случаю должна купить себе новое платье на рынке на Грейт-хомер-стрит, и она даст ей для этого денег. Серое, по ее словам, выглядело так, будто прежняя владелица мыла им полы. К шляпке с красной атласной лентой у дочери претензий не было, но Лили, к ее розовому платью, необходим широкий пояс, желательно белый, в розовую полоску или крапинку. И, пожалуйста, ни в коем случае не следует называть Эдварда Эдди. Он этого терпеть не может.

— А у Эдварда есть фамилия? — ледяным тоном осведомилась Марта. Судя по многочисленным указаниям, можно было подумать, что их приглашают на чай к особе королевской крови.

— Разумеется, у него есть фамилия. МакДональд.

Марта не стала спрашивать, принадлежат ли эти МакДональды к католической вере. Говоря откровенно, ей было все равно, хотя как знать, если Джойс и Эдвард решат пожениться, она может и передумать.

Если верить Джойс, то Франк до сих пор был должен Мэгги О'Коннор несколько фунтов, хотя и заплатил ей больше половины долга. Где он взял деньги? Мысль об этом не давала Марте покоя. И причина, по которой он однажды пришел домой, дрожа от страха, как оказалось, не имела никакого отношения к его долгу. Просто он был любовником женщины, муж которой, уличный музыкант, неожиданно вернулся домой и застал Франка в постели со своей женой. Так что скрывался Франк не от ростовщика, а от обманутого супруга.

Марта поинтересовалась, сколько лет этой женщине.

— Около двадцати пяти, — ответила Джойс. — Она очень красивая; во всяком случае, именно так он сказал Эдварду.

Очевидно, Франк решил произвести на Эдварда впечатление своими победами на любовном фронте. Но тот пришел в ужас и рассказал обо всем Джойс, которая, в свою очередь, посвятила в эти подробности мать. Марта же не просто изумилась — «возмутилась» было более подходящим словом, — но Франк был ее сыном, и она решила, что Эдвард повел себя, как болтливая старая дева.

В воскресенье у них побывал отец Лоулесс, но Джо уехал днем раньше, не успев получить пасторского благословения. Марта, обыкновенно ревностная католичка, почувствовала себя уязвленной, когда священник заявил, что из Джо получится хороший солдат.

— Он слишком юн для того, чтобы стать солдатом, отец, — отрезала она.

И тогда святой отец разразился целой тирадой о гордости, самопожертвовании и о том, что сражаться за свою страну — великая честь. Марта едва не вышла из себя, и сдержаться ей стоило огромных усилий. В последнее время она постоянно злилась на кого-нибудь, главным образом, на сержанта Гиллигана, правительство и Карло.

После похода в театр ее супруг вновь вернулся к прежнему существованию, и в понедельник утром, когда Марта отправилась на работу, чувствуя себя бесконечно усталой и совершенно павшей духом, он еще спал. Карло опять зарос щетиной, и Марта заметила, что Джойс не включила отца в число приглашенных на чай к родителям Эдварда. В какой-то степени это ее устраивало, поскольку она сомневалась, что Карло соизволит вновь привести себя в порядок. Как бы там ни было, но тогда им занимался Джо, теперь сын уехал, а Марте хотелось лишь, чтобы ее оставили в покое и она могла бы выплакаться. Но у нее оставались Лили и Джорджи, служившие живым напоминанием о том, что она еще нужна кому-то как мать, если уж не как жена.