Бедная мисс Финч

Другие могли оплакивать семейное несчастье. Семейная радость тайно наполняла душу мистрис Финч, исключая все другие земные интересы. Я пощупала пальцем, как мне было указано, и была тотчас же укушена свирепым младенцем. Если бы в эту минуту не раздался снова голос ректора, мистрис Финч (ведь я умею судить о физиономиях) разразилась бы восторженным возгласом. Она открыла только рот (потеряв уже, по обычаю, носовой платок), уткнулась лицом в младенца и удалилась в угол.

Между тем мистер Финч достал из шкатулки два письма. Первое он нетерпеливо бросил на стол. О, бог мой, какая скука возиться с чужими письмами! Другое бережно протянул Оскару с тяжким вздохом и с мученическим взглядом в потолок.

— Соберитесь с духом и прочтите это, — сказал мистер Финч торжественным тоном. — Я избавил бы вас, если бы мог, от этого испытания, Оскар. Все наши надежды, милый мой, зависят от того, что вы скажете, прочитав эти строки.

Оскар вынул письмо из конверта, прочел первые строки, взглянул на подпись и с яростью и ужасом на лице бросил письмо на пол.

— Не требуйте, чтоб я прочел это! — воскликнул он, в первый раз после Марселя обнаруживая свои чувства.

— Если я прочту, я убью его, когда мы встретимся. Он опустился на стул и закрыл лицо руками.

— О Нюджент! Нюджент! Нюджент! — произнес он в страшном гневе.

Не время было церемониться. Я подняла письмо и прочла его, не спросив разрешения. То было письмо Нюджента, уведомлявшее мисс Бечфорд об отъезде ее племянницы из Рамсгета и подписанное именем Оскара. Оно уже приведено в конце дневника Луциллы. Здесь необходимо повторить только следующие слова:

«Она сопровождает меня, по моей просьбе, в дом моей родственницы, замужней женщины, на попечении которой она останется до дня, нашей свадьбы».

Эти слова мгновенно сняли с моего сердца тяжесть, давившую его всю дорогу. Замужняя родственница Нюджента была также замужней родственницей Оскара. Оскару стоило только сказать нам, где она живет, и Луцилла будет отыскана.

Я остановила мистера Финча, готовившегося свести с ума Оскара пастырским утешением.

— Предоставьте это мне, — сказала я, показывая ему письмо. — Я знаю, что нужно сделать.

Ректор взглянул на меня с негодованием. Я обратилась к мистрис Финч.

— Мы вынесли утомительную дорогу, — сказала я. — Оскар не привык, как я, к путешествиям. Где его комната?

Мистрис Финч встала, чтобы показать дорогу. Муж ее открыл рот, чтобы вмешаться.

— Предоставьте это мне, — повторила я. — Вы его не понимаете, а я понимаю.

В первый раз в жизни димчорчский папа вынужден был замолчать. Моя смелость в обращении с ним лишила его способности говорить. Я взяла Оскара за руку и сказала:

— Вы утомлены. Идите в вашу комнату. Я приготовлю вам что-нибудь и принесу через несколько минут.

Он не взглянул на меня, не ответил мне, он молча повернулся и пошел за мистрис Финч. Я взяла с буфета, где стоял приготовленный для нас ужин, все необходимое, вскипятила воду в чайнике, приготовила мой подкрепляющий напиток и направилась к двери, сопровождаемая с начала до конца, куда бы я ни двинулась, изумленным, уничтожающим взглядом Финча. Минута, когда я отворила дверь, была мгновением, когда ректор опомнился.

— Позвольте спросить, мадам Пратолунго, — сказал он высокомерно, — в качестве кого находитесь вы здесь?

— В качестве друга Оскара, — отвечала я. — Завтра вы освободитесь от нас обоих.

И хлопнув дверью, я пошла наверх. Если б я была женой мистера Финча, то, кажется, сумела бы сделать его сносным человеком.

Мистрис Финч встретила меня в коридоре и указала комнату Оскара. Я застала его беспокойно шагающим взад и вперед. Первые его вопросы относились к письму. Я решила не касаться этого печального предмета до следующего утра и хотела переменить тему разговора. Напрасно. Оскар настоял, чтоб я ответила ему немедленно.

— Я не хочу прочесть письмо, — сказал он. — Я хочу только знать, что там сказано о Луцилле.

— Все, что там сказано о ней, может быть выражено следующими словами: Луцилла в безопасности.

Оскар схватил мою руку и устремил на меня пытливый взгляд.

— Где? — спросил он. — С ним?

— У его замужней родственницы.

Он выпустил мою руку и подумал с минуту.

— У нашей родственницы в Сиденгаме! — воскликнул он.

— Вы знаете дом?

— Знаю.

— Мы отправимся туда завтра. Пусть это будет вам утешением на ночь. Отдохните.

Я протянула ему руку. Он взял ее машинально, погруженный в свои думы.

— Не сказал ли я внизу какой-нибудь глупости? — спросил Оскар внезапно, устремив на меня странный, подозрительный взгляд.

— Вы были вне себя, — сказала я спокойно. — Никто не заметил.

— Вы вполне уверены?

— Вполне уверена. Прощайте.

Я вышла из комнаты, чувствуя то же самое, что чувствовала на марсельской станции. Я была недовольна им. Поведение Оскара казалось мне странным.