Бедная мисс Финч

С Оскаром я переписывалась почти так же часто, как с Луциллой. Его последнее письмо ко мне прямо противоречило последнему письму Оскара к своей невесте. Мне он писал, что быстро поправляется. При новом лечении припадки становятся все реже и короче. Значит, Луцилле он посылает печальные вести, а мне радостные.

Что бы это значило?

Следующее письмо Оскара, полученное мной, содержало ответ на этот вопрос.

"Я уже говорил вам, — так писал он, — что окрашивание кожи моей началось. Цвет лица, которому вы некогда имели любезность удивляться, исчез навсегда. Лицо теперь бледно-сероватого, пепельного цвета, до такой степени напоминающего смерть, что я иногда сам себя пугаюсь, когда гляжусь в зеркало. Недель через шесть, по расчету доктора, цвет этот перейдет в черновато-синеватый, тогда, как он выражается, «напитание» совершится вполне.

Я не только не чувствую бесполезных сожалений о том, что решился принимать лекарство, оставляющее такие безобразные следы, а напротив, так благодарен моему нитрату серебра, что не могу выразить словами. Если вы спросите о причине такого странного равнодушия к своей внешности с моей стороны, я объясню вам ее одной строкой. Вот уже десять дней у меня не было припадка. Другими словами, десять дней я жил в раю. Уверяю вас, что охотно согласился бы лишиться руки или ноги, чтобы обрести это блаженное спокойствие, эту упоительную надежду на будущее, которая теперь наполняет меня. Но и сейчас одно меня тревожит. Разве есть на земле радость, в которой не таилась бы вероятность горя?

Я недавно открыл одну, не замеченную прежде, особенность в Луцилле, весьма неприятно подействовавшую на меня. Признаться ей в совершившейся со мной перемене кажется мне теперь делом гораздо более затруднительным, нежели я думал, когда обсуждал вопрос этот с вами в Броундоуне.

Не замечали ли вы, что сильнейшая из ее антипатий есть чисто воображаемое отвращение ко всякому темному цвету, где бы ни появлялся он. Этот странный предрассудок, как я полагаю, — болезненное следствие ее слепоты, одинаково не объяснимое и ею самой, и другими. Объяснимое ли, нет ли, оно существует. Прочтите следующую выдержку из письма Луциллы к отцу, которое он показал мне, и вы не удивитесь, что я дрожу при мысли о том времени, когда нужно будет сказать ей, что я сделал. Вот что пишет она мистеру Финчу: