Бедная Настя. Книга 6. Час Звезды

— Вы можете гордиться, — Козырев склонил голову перед ним, — все, что вы делали, не было напрасным. Злодей разоблачен и сейчас ищет нору поглубже и подальше от людских глаз. Звезда не досталась похитителям, мечтавшим использовать ее в своих подлых целях…

— Моя миссия заключалась в том, чтобы вернуть Звезду, — остановил его преподобный. — Или хотя бы добыть доказательства того, что она была похищена по наущению латин. Увы, я не могу считать себя победителем!

— Возможно, вы торопитесь, Дмитрий Алексеевич, — сказала Анна, подавая ему какой-то пакет. — Я нашла это во внутреннем кармане сюртука Крестоносца, в него вы завернули Звезду. И, когда вы велели мне отдать ее вам, я обнаружила этот конверт — его край выглядывал из кармана.

— Что в нем? — растерялся преподобный, вынимая из конверта свернутые вчетверо листки.

— Полагаю, что это бумаги, которые передал Крестоносцу де Морни. Я видела, как он передавал ему точно такой же конверт в день их встречи.

— Вы правы! — воскликнул Иоанн, вчитавшись в текст. — Анастасия Петровна! Аня! Аннушка, вы даже не представляете, что сейчас сделали!..

— Баронесса, хочу выразить вам искреннюю признательность за помощь, оказанную вашей родной стране в этом деле, — русский посланник в Турции, министр Титов с любезнейшей улыбкой поцеловал Анне руку. — Благодаря доставленным вами и иеромонахом Иоанном документам мы можем обратиться в Иерусалимский шариатский суд, и, уверен, османские власти признают вину в этом похищении за латинянами. Вы же можете более не волноваться, ваше участие в раскрытии заговора, направленного против интересов православия и России в Святой земле, будет оценено по достоинству. И первым делом мы самым скорейшим образом выдадим утраченные вами документы, удостоверяющие вашу личность, и будем содействовать вашему немедленному возвращению на родину. Где вы сейчас остановились?

— В Русской духовной миссии, здесь, в Константинополе, — промолвила Анна. — Благодарю вас, Владимир Петрович, за помощь. Я действительно мечтаю как можно скорее вернуться домой, к своей семье.

— Полагаю, это случится в самое ближайшее время, — кивнул Титов, провожая ее к выходу.

Анна не стала задерживать дипломата — она торопилась вернуться в миссию, где уже несколько дней жила после того, как «Петергоф» доставил Анну и преподобного Иоанна в Константинополь. Анна должна была явиться в русское консульство — ей предстояла дорога домой, и вместе с тем она боялась разлучаться с преподобным. Анне казалось, что отпусти она его из виду хотя бы на минуту, он снова исчезнет из ее жизни и на этот раз — навсегда. И она спешила назад, в миссию, где ей была предоставлена комната. Анна волновалась, ей хотелось успеть застать князя Дмитрия, который уже подготовил отчет о своем путешествии и собирался вернуться в Иерусалим. Анна так и не смогла привыкнуть к его новому облику и его сану. Она обращалась к нему то преподобный, то князь, то Дмитрий Алексеевич, а про себя все чаще — Митя.

Конечно, она понимала всю беспочвенность своих надежд, но готова была поклясться, что ее чувство к князю Дмитрию — не безответное. Анна ощущала его смятение, которое только увеличивало волнение, что она замечала за собой в его присутствии. И особенно оно усилилось в последние дни — с того момента, как «Петергоф» взял курс на Константинополь. Анна почти не оставляла князя Дмитрия, с трудом превозмогая потребность сопротивляться его стремлению к одиночеству. Она видела, что ее порыв не остался незамеченным Козыревым, который принялся всячески опекать ее, собирая в кают-компании своих офицеров, развлекавших Анну рассказами из походной жизни и разными забавными историями. Анна и слушала их, и не слышала — все ее существо, казалось, устремилось вдаль, где в сиянии недоступности возвышалась над всем земным фигура преподобного Иоанна.

Мир, в котором она жила до сих пор, вдруг открылся Анне с другой стороны. Все, что прежде занимало ее, стало казаться мелким и мизерным, и Анна поняла, что ей всегда не хватало возвышенности, торжественности и приподнятости отношений и поступков, сравнимых разве что с пафосом древнегреческой трагедии, в которой все — и люди, и чувства были поставлены на котурны. Анна знала, как это тяжело для актера — придать античному слогу доверительность и избежать фальши, убеждая зрителя поверить эпическим героям и разглядеть в них близкое и понятное каждому. И вот она увидела, что все то, чего ей удавалось добиваться долгими и упорными репетициями, живет и естественным образом проявляется в обычном человеке.

Разумеется, преподобный Иоанн не был простым смертным, но — все же, все же, все же…

— Нет, только не это, — мгновенно осипшим голосом прошептала Анна, увидев у себя в комнате на столе конверт. В глубине души она уже поняла, что написано в оставленном для нее послании, и была уверена, что оно — от князя Дмитрия.