Бедные

— Готов поверить вам, — просто заметил врач, — а скажите мне, правда ли, что вы имеете влияние на ваших товарищей? — И, заметив недоверчивый взгляд Бальриха, добавил: — Что, впрочем, вполне естественно… У вас больше силы воли, вы доказали это тем, что учитесь… Ведь учение — дело не легкое?

В его словах прозвучало даже участие. Однако рабочий ответил резко, с укором:

— Вам, вероятно, надо признать у меня переутомление! Вы хотите меня поймать?

Молодой блондин еще ближе наклонился к нему.

— Напрасно вы так думаете. Я знаю сам, что значит надорваться на работе. Я понимаю, вы хотите выкарабкаться из нужды.

— Не только я, — заметил Бальрих с внезапным воодушевлением. — Других тоже надо вытащить. Но кто-нибудь должен начать. И это сделаю я.

— Вы чувствуете, что это ваше призвание?

Бальрих ударил себя кулаком в грудь.

— Да, на меня это возложено. Это моя… моя…

— Ваша миссия?

— Да. — Бальрих вдруг почувствовал глубокое облегчение, хотя на лице врача было явно написано недоверие.

— Миссия, — продолжал врач. — Почему бы и нет? Это возможно. — Он оперся подбородком на руку и заговорил вполголоса. — А начальству вашему это известно?

— Да. Отсюда и все преследования, — сказал Бальрих.

И уже совсем тихо врач спросил:

— Кто же вас преследует?

— Да все он, из-за него все зло. И соглядатаев у него множество — шпики, священник из Бейтендорфа, наш депутат, — он предатель, — а теперь еще медицинский советник.

Когда Бальрих это высказал, аромат цветов, доносившийся из сада, показался ему вдруг более удушливым, голос какой-то птицы почти испуганным. Врач сидел, потупясь.

— Конечно, — повторил он, — бывают и враги. Я не призван защищать капитал, который вы так ненавидите. Пусть этим занимаются бонзы, — бросил он как бы вскользь и вслед за тем внушительно добавил: — Но, посудите сами, не кажется ли вам несколько странным, почти невероятным, что именно социал-демократический депутат оказывается вашим врагом и другом вашего противника?

— Это, может быть, и странно, — коротко ответил Бальрих, считая, что уже сказал все по этому поводу.

А врач, между тем, бережно продолжал:

— Вы только что рассердились, и я бы не хотел вам напоминать ваших слов. Ну, а насчет бритвы… Это, конечно, запомнилось депутату, он рассказал другим. А вы называете это предательством. Что до медицинского советника, то могу вам сказать одно: мы, врачи, всегда и всюду видим симптомы — это уж наш чисто человеческий недостаток. Я верю, что вы говорите о реально происходящих делах, но я бы на вашем месте относился к этому спокойнее.

— Когда низости не затрагивают нас лично, мы всегда относимся к ним спокойнее, — заметил Бальрих.

— Вы правы и на этот раз, — ответил врач.

Он встал. Бальрих последовал его примеру.

— Что же мне — оставаться здесь? — спросил он глухо.

— Пусть это короткое пребывание у нас не огорчает вас. — Я не питаю к вам плохих чувств при расставании. Как видите, я не очень суровый следователь. Вы могли бы попасть и к худшему. Скажу вам по секрету, — он прикрыл рот рукой, — медицинский советник, когда вызывал меня к телефону, перепутал мою фамилию.

Он звонко рассмеялся. И Бальрих, пожимая протянутую руку, тоже расхохотался.

— Эта комната, надеюсь, понравилась вам. Ведь и комнаты — вы, наверно, слышали об этом — не все у нас такие приятные… Кстати, я еще кой о чем хотел спросить вас, — поспешно проговорил врач, — не представляется ли вам иногда что-нибудь такое, чего, как потом оказывается, на самом деле и не было?

— Вы хотите сказать, видения? Нет! — возмущенно ответил Бальрих. Но тут же вспомнил один случай, и ему стало страшно. Неужто там, на вилле «Вершина», видение все-таки было?

— А это плохо? — спросил Бальрих.

— Расскажите мне все спокойно! Может быть, вы долгое время голодали или переутомились?

— Нет, — отвечал Бальрих, глядя перед собой, — видение появилось потому, что я желал его…

— Желанные видения могут быть у каждого не вполне счастливого человека или много ожидающего от жизни. Как это случилось? Расскажите!

Но Бальрих молчал. «Я видел Лени богатой и прекрасной на вилле „Вершина“. Это была мечта, но более реальная, чем все вы. И вот вы хотите, чтобы я в сумасшедшем доме выдал вам мою драгоценнейшую мечту. Фу, черт!» Прежде чем Бальрих осознал, что делает, он топнул ногой, изо всех сил ударил по платяному шкафу и выругался. Врач слегка покачал головой.

— Видите, все-таки прорвалось, — сказал он неодобрительно и, заметив, что Бальрих совсем уничтожен, добавил: — Ну, больше, надеюсь, вы не поддадитесь.

Он направился к двери, но вдруг остановился.

— Кто крикнул «вор»? — спросил он.

Бальрих взглянул на врача.

— Меня никто не может назвать вором. Но я, — сказал он презрительно, — знаю их немало.

Врач кивнул и удалился.