Бедный Енох

— Что такое? — спросил я Пашкевича уже на улице — почему она ушла?

Пашкевич задумался:

— Ну, либо она и дальше издевается над нами, хочет, чтобы мы потеряли голову от страха, либо та легенда, о которой я тебе рассказал — верна, и на землю сошел очередной ангел, вспугнувший эту сатанинскую тварь!

— Это что же? — спрашиваю я Пашкевича — они через два дня меняются, что ли?

— Не через два дня, а где-то через неделю… — Пашкевич, кажется в недоумении.

— Но я же бродил в тумане — два дня назад?

Пашкевич какое-то время думает, после чего отвечает, но его глаза округлились от удивления:

— Это что же получается? — он удивленно и пристально осматривает меня с головы до пят — ты бродил в тумане несколько дней?

Я не знаю, что и ответить:

— Но мне же казалось — всего несколько часов…

— Это говорит только об одном. Долго блуждают здесь, как мне рассказали, только те, кто очень глубоко погружен «в тему».

— Да? — теперь уже удивляюсь я — в оккультные всякие штучки? Я? Ну, что за бред?

Но Пашкевич разъяснять мне, как показалось, ничего не хочет, либо просто не может. Он идет осматривать огромные дыры в заборе, проделанные чупакаброй, а так же развороченные окна в доме. Через эту дыры в дом уже нанесло порядком снега.

* * *

— Жить нам здесь больше невозможно — сказал мне Дмитрий уже после того, как осмотрел свой дом и стал слабо так лопатой ковырять землю в наполовину нами откопанной яме для клетки — и прятаться тоже негде. Этой ночью от этой суки мне уже не скрыться — а у тебя есть шанс. Если ты захочешь уйти — то сделай это пока светло, потому что после будет опасно. Но тогда учти — наш договор уже не будет в силе. С другой стороны — завтра утром придешь сюда — и доставишь в Москву то, что от меня останется! И передай, пожалуйста, привет моей маме.

Но мне дико любопытно досмотреть «кино» до конца. Да, с одной стороны — я сильно рискую. С другой — как говорил Дмитрий — наши шансы вместе с ним — высоки. Сейчас, утром, когда светит солнце мне начинает казаться что вместе мы одолеем эту тварь — и тогда поедем в Москву.

— Я останусь — говорю я, и, взяв в руки лопату, начинаю копать, но не так обреченно и от того — расслабленно, как Пашкевич, и это заражает моим оптимизмом и его. Дмитрий вдруг, будто придя в себя, начинает копать так же интенсивно.

* * *

Едва засмеркалось, у нас уже все было готово. Дмитрий отремонтировал свою хитрую клетку, из которой чупакабра уже, по идее, не могла выбраться, если, конечно, она в нее попадет.

Мы накрываем клетку все тем же белым полотном, которым раньше накрывали детали от клетки, после чего идем в разбитый дом — ужинать.

Наскоро заставив разбитые окна мебелью, мы разогреваем чайник, едим макароны с тушенкой, Пашкевич — перемешивает их, я — отдельно, тушенку так вообще ем по-солдатски — из разогретой банки.

— Это последний наш ужин здесь — говорит мне Дмитрий — по-любому. Или просто нас убьют. Или мы убьем эту тварь и тогда — извольте, господин хороший, я в полном вашем распоряжении, пока лично вы меня не преподнесете Сараткову!

Я утвердительно покачиваю головой, пережевывая тушенку:

— Ты уж, Дима, извини — отвечаю я ему с набитым ртом — но если мы эту тварюгу одолеем — то не рыпайся. Мы договаривались и теперь ты — мой. Если что — уверяю тебя, не надо меня злить. Буду преследовать — хоть из под земли достану! Даже стрельнуть, если что, могу!

Пашкевич весело улыбается, после чего мы пьем чай, заедая его бутербродами.

* * *

Мы выходим во двор, как нам кажется, полностью готовые к бою. Пистолеты заряжены и заткнуты за пояса, готовые стрелять. Мой «Глок» Пашкевич тоже снарядил, подарив мне обоймы с патронами. Мы держим наготове алмазные сверла, примотанные к черенкам лопат и большую кочергу, которой намерены прижать голову чупакабры.

Пашкевич становится у замаскированной ямы с клеткой:

— Ну, тварь! — говорит он повернувшись лицом к лесу за дорогой, и снимает с себя полиэтилен, притом так, окончательно — сдирает его кусками — иди! Я готов, я жду тебя, сволочь. Сегодня пусть решится все!

Меня вдруг начинает разбирать любопытство, но в момент, когда я уже было решился спросить Пашкевича, уверен ли он в том, что после уничтожения чупакабры его «друзья» не пошлют за ним еще одну — эта тварь нападает, притом совершенно не с той стороны, с которой мы ее ждали.

* * *

Чупакабра выпрыгивает из-под земли на Пашкевича из-за спины, и тут же повалив его на землю, протаскивает на несколько метров вперед, буквально сидя на нем.

Пашкевич, громко взвыв от боли проваливается вместе с чупакаброй в клетку, после чего та захлопывается, а как ее открыть обратно — я не знаю.

Уже в клетке, частично перемотанная белой тканью, которую мы использовали для маскировки клетки, чупакабра чуть было не размазала Дмитрия по металлическим прутьям, но я подоспел вовремя — прижав ей голову кочергой, на время ее заблокировал.

Пашкевич высвободился, и, не смотря на постоянные взмахи конечностями чупакабры, стал кричать мне, как открыть клетку.

— Но тогда она тоже выберется наружу! — кричу я ему.

— Если ты не откроешь клетку я не выберусь тоже! — отвечает он мне.