Бедный Енох

Здешний климат пришелся мне очень по душе, а контрастный, от нищеты до излишних роскошеств Тыбы-э-Лысы просто захватывал воображение своей экзотикой. Я частенько любил походить вечерком, плавно перетекающем в ночь, по местным ресторанам, которые научили меня любить местную кухню. От всего этого я получал неслыханное удовольствие, признаюсь вам, и мне в этом не мешали даже постоянно не скрываясь следившие за мной спецслужбы МОГКР-и.

* * *

Но все оказалось немного не так — за обедом Павлов стал мне рассказывать, что ему вскоре предстоит много бывать в Москве, но

— У нас, понимаешь ли, есть здесь кое-какие люди, которые на нас подрабатывают — здесь Павлов сделал многозначительную паузу, уж не знаю и зачем, про агентов из местных в посольстве знали уже все, даже уборщица.

Я жую салат.

— Ну так вот, в связи с тем, что мы находимся под пристальным наблюдением спецслужб МОГКР-а, специалисты которых готовятся в США, нам приходится очень жестко конспирироваться. Видишь — Посол даже вынужден ездить в Москву, чтобы получить указания, хотя в чем проблема-то? Передали бы информацию по нашей связи! Но нет, мы боимся, что о наших планах станет известно могкр-вцам, и поэтому за важными указаниями Посол сам ездит в Москву, да еще под прикрытием легенды, будто потому он домой зачастил, что его мама болеет, ее под это дело ведь даже в больницу положили.

Я согласно покачиваю головой: «Мама болеет — это ужасно!» — прожевывая, говорю я — «это любой могкр-овец понимает».

— Да! У них мама — святое. Дикари, блин.

— Поэтому, если я буду в разъездах, — продолжает Павлов — а у нас строгий график встреч с глазу на глаз с агентами, встречаться с ними будешь ты. О том же, что ты меня будешь подменять, я им сообщу, когда настанет время.

Не скажу, что я этим прямо раздосадован. Наоборот, мне все эти шуры-муры дико интересны, но свою радость, как водится, приходится скрывать:

— Но я же под колпаком у их спецслужб, я об этом тебе докладывал, и мы тогда еще к Послу вместе ходили — напоминаю Павлову я, — они же вычислят по мне наших агентов! Они следят за мной непрестанно, лишь выйду за ворота посольства — не скрываются даже!

— А это и хорошо! — Андрей улыбается — у нас работа такая — если ты не видишь за собой слежки, значит они что-то удумали, и слежку ведут незаметно — именно это повод напрягаться, а не наоборот.

Я качаю головой, дескать, согласен.

— У нас есть четыре агента, с которыми ты будешь пересекаться, передавая им словесно определенные кодовые указания, которые со стороны могут быть восприняты как простой разговор двух случайных прохожих. Ну, например — «дай закурить», или что-то типа того, что значит, что продолжаем работать как раньше. Если он отвечает тебе что-то типа: «Извините, у меня последняя» — это означает, что у него серьезные подозрения на то, что он «под колпаком». Ты ведь куришь?

— Собираюсь бросать! Резко сократил количество выкуриваемых сигарет в сутки.

— Ну, пока придется не расставаться с куревом — у нас половина кодов на сигаретах строится…

— Так что вот такая ситуация. — Андрей пьет компот — Конечно, все эти дела напрягают. Тебе ведь не просто придется встречаться с этими людьми. Обычно встречи происходят очень поздно ночью, а на утро может быть пресс-конференция регулярная, и надо быть, потому что меня не будет.

Мы помолчали.

— Хотя знаешь что? — вдоволь налюбовавшись на креветку, насаженную на вилку сказал Андрей — если ты войдешь во вкус, я часть таких встреч на тебя перевалю, даже если буду здесь находиться — не все мне одному по ночам в темных подворотнях шастать!

* * *

Как бы то ни было, но до момента начала моих встреч с «агентурой» проходит еще много времени от нашего с Павловым разговора, и это время мы проводим неплохо.

Наш отдел часто в полном составе, сами по себе, либо объединившись в другими «посольскими» по выходным выезжает на пикники и в загородные рестораны. Девушки из нашего отдела часто при этом с мужьями, во всех отношениях приятными людьми, не смотря на свои статусы птиц высокого полета.

Вообще, признаюсь честно, госслужба несколько изменила мое отношение к Системе. Раньше я думал, и это было заслугой любимых мной либеральных изданий и «каналов», что государство — это коррупция и тотальное хамство с пренебрежением людьми, но теперь, поработав на Систему сам, я стал понимать, что все не так однозначно.

Многое, конечно, еще зависит от человека, а не от организации его работы, что на мой взгляд не очень хорошо, но, с другой стороны, даже в Системе работает много хороших во всех отношениях людей. Работают тихо и безропотно, спокойно перенося все трудности. В Системе — да, полно бардака, беспорядка и карьеристов — но и это ведь преодолимо? Было бы желание! Но работать, как всегда — трудно. Другое дело — болтать и критиковать глядя со стороны.

* * *

Но час пробил. Через какое-то время Павлова стали вызывать в Москву, а я за него отдувался. Первый его отъезд не совпадал с графиком встреч с агентами, так что мне пришлось лишь одному вести небольшой брифинг для прессы по текущим вопросам.