Бедный маленький мир

В отчете она напишет о встрече с мэром. О том, что он очень переживает за город и решительно не знает, что предпринять. Что пыталась обсудить с ним проблематику социальных институций, а он, ничего не поняв, пожаловался на безденежье и политику центра и добавил, что летом перенес тяжелый инфаркт. Расстались они почти друзьями. Иванна пригласила мэра на конференцию по проблемам малых городов, которая состоится в июле под Киевом и где она, возможно, будет делать пленарный доклад. В отчете она упомянет также о визите к местному батюшке, который занимается тем, что крестит, венчает и причащает прихожан у себя на дому. «А что делать, – сказал он ей, – жизнь, в конце концов, как-то идет…» Ему ничего не надо было объяснять, он все знал сам. Словом, пообщались. Дальнейшее в отчете она опустит и сразу перейдет к конструктивным выводам. Поскольку дальнейшее – ее личное дело. Частная практика, подумала Иванна. Отец Арсений был уже совсем старик – лет семидесяти. Он принял ее по-домашнему, угощал пельменями, поил чаем. Его жена лежала в кардиологии, и батюшка управлялся с бытом сам. По стенам были развешаны его пейзажи маслом, и он сказал ей, что весной снова отправится на пленэр. Вообще, они говорили мало, больше молчали. Но когда она уходила, он вдруг заплакал – тихо, без слез.

– Значит, все продолжается… – сказал он и погладил Иванну по плечу.

Она стояла перед ним, опустив голову. Священник был выше ее – полный, с одышкой, с желтой бородой и волосами, стянутыми в хвост аптечной резинкой, – не то батюшка, не то старый художник из олдовых хиппи. Ромка с Егором рассказали ей, что всего несколько лет как он оставил байкерство, а так всю жизнь гонял на мотоциклах. Его рука дрожала.

– Ну так помоги нам… – попросил он.

Иванна обняла его и ушла. Он мог бы этого и не говорить.

Алексей

Вечером следующего дня зазвонил телефон.

– Добрый вечер, Алексей Николаевич, – произнес тихий мужской голос. – Меня зовут Александр Иванович Владимиров. Я – папа Ники.

Ну да, конечно, у нее есть папа. Александр Иванович Владимиров. Что-то очень знакомое.

– Как вы узнали мой телефон? – спросил я первую глупость, которая пришла мне в голову.

– Телефон? – удивился Александр Иванович и немного помолчал. – Ах телефон… Да не проблема, адрес-то ваш я знаю. Мне Никуша все рассказала – как вы помогли ей и все такое. Вы меня извините, Алексей Николаевич, вы, вероятно, занятой человек, Но я бы хотел с вами встретиться. Если можно.

Чувство неловкости, которое я испытал, описанию не поддается. Я не выносил Нику из горящего дома и не отбивал у хулиганов в темной подворотне. Единственное сомнительно доброе дело, которое я сделал, – так это не дал ей по шее. Мне не хотелось встречаться с ее папой. И я действительно занят, у меня журналистка Маруська беременная, о чем вчера я еще не знал и даже не подозревал…

Александр Иванович терпеливо ждал ответа.

– Зачем? – просто спросил я.

– У меня к вам просьба, – пояснил он. – Вы можете отказаться ее выполнить, если она покажется вам неадекватной. Но подробности, если можно, не по телефону…

Я вспомнил, откуда мне известно его имя, – он владелец крупного промышленного холдинга. Возможно, самого крупного в стране. Как теперь принято говорить – «вертикально интегрированного». Какие-то там заводы, пароходы… машиностроение и переработка сельхозпродукции… химия полимеров. И что-то в том же духе. Видит бог, я согласился встретиться с ним еще до того, как все это вспомнил, потому что просьба – она просьба и есть. Можно не ломаться и выслушать ее. Тем более что Маруська, утопая в соплях, только что решила делать аборт.

«Ничто не сходит с рук», – примерно так подумал я, засыпая. Олигарх Астахов материализовался в моей реальности под псевдонимом «Владимиров» и попросит меня завтра под страхом физической расправы не писать больше о нем всякие глупости, а оставить его в покое навсегда.

Все получилось с точностью до наоборот.

– Спасибо вам, – сказал он, – за Нику. Но я напрашивался на встречу по совершенно другому поводу. Хотите пива?

Охотно верю, что Владимирову не с кем выпить пива. Верю. Хочу.

– Хочу, – кивнул я.

Он ушел куда-то в боковую дверь и принес пак баночного «Будвайзера». Как бы извиняясь, покривился:

– Говно, консерванты. Но все куда-то разбежались и за разливным некого послать. Чего вы смеетесь?

Я вспомнил Хармса – «без пива Пушкин не боялся остаться. Слава богу, были крепостные – было кого послать…»

– Да так, – пожал плечами я, – у Хармса…

Черт, о Хармсе – это я зря.

– Ну да, – Владимиров придвинул ко мне запотевшую банку, – еще не было случая, чтобы Тургенев вернулся. То петиции начнет подписывать, а то…

– …испугается чего-нибудь и уедет в Баден-Баден, – продолжил я и почувствовал себя как-то странно.

Александр Иванович сидел передо мной в белой футболке и в джинсах, и его серые, продолговатые, как у Ники, глаза смотрели на меня как-то несерьезно.