Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория

В амории по-разному к этому относились. Эмилий Павел, например, сострадал Голубку. Макр над ним подсмеивался: дескать, придумал глупую теорию и теперь за это расплачиваешься. Юний Галлион советовал обратиться за помощью к Антонию Музе, придворному врачу Августова семейства и близкому знакомому Анхарии Пуги. Один лишь я, «верный Тутик», восхищался Голубком, его преданностью Венере и терпеливой жертвенностью в Любви!..

Не знаю, как долго продолжались бы его мучения. Но в дело вмешалась Анхария. Она отправила мамашу и дочку на свою виллу в Байи. А когда Голубок стал интересоваться их внезапным исчезновением, процитировала из Горация, помнится, из первой книги од:

Увлечен; но скорей впрямь сочетаются
Козы с волчьим отродием,
Чем Фолоя впадет в любодеяние.
Так Венере самой, видно, уж нравится,
Зло шутя, сопрягать тех, что не сходствуют
Ни душою, ни внешностью

.

И прибавила:

«Пусть в Байях поработают вилликами. Сейчас летний сезон. И много гостей прибывает».

Из Бай они нескоро вернулись.

Вардий вдруг стал прислушиваться. А потом спросил:

— Тебе не кажется, что её стало дергать? То вправо дернет, то влево.

И, не дождавшись моего ответа — я, правду сказать, не сразу сообразил, кого это у него дергает, — усмехнулся и сказал:

— Клодия. Эта поинтересней. О ней поподробнее.

Клодия

IV. — Голубку тогда исполнилось двадцать пять лет. Благодаря Анхарии, он теперь вошел в славу. Так что выбор женщин у него был очень широкий: на него многие с надеждой и вожделением смотрели. И он предпочел из них Клодию: не потому что она ему меньше других нравилась, а потому что во взгляде ее, как он мне объяснил, он уловил нечто одновременно испуганное и дерзкое, и взгляд этот его сразу привлек, хотя сама по себе Клодия его ничуть не привлекала, а скорее отталкивала.

Фигурой своей она напоминала сдобный хлебец, который выпекают в Неаполе: кругленький такой, с ложбинками, делящими выпечку на несколько частей, чтобы легко было отламывать. У Клодии эти ложбинки по всему телу были прочерчены. Таких сдобных женщин любят вексилларии и центурионы, но у Голубка они никогда не вызывали желания. Глаза у нее были настолько светлые, что почти безо всякого цвета — рыбьи глаза, как их иногда называют.

К тому же, несмотря на свою сдобность и свои ложбинки, Клодия, как выяснилось, к дарам Приапа была довольно бесчувственна и холодна, как ни разжигал ее Голубок поцелуями. Шея и верхняя часть спины были единственным местом, которые, по признанию Голубка, хоть как-то могли впечатлить его скакуна…

Та, что красива спиной, спину подставь напоказ, — позже порекомендует Пелигн в своей «Науке»…

Но не в шее и не в спине, разумеется, Голубок отыскал ключик. Клодия была замужем. Муж ее, Тит Атрий, был на редкость добродушным и общительным человеком. А мать его, Домиция, свекровь Клодии, — сущей мегерой, которая, зная характер сына и не доверяя своей невестке, охраняла ее, как охраняют обличенных государственных преступников: ни шагу не давала ступить без присмотра, из дому почти не выпускала, стражей окружила и сама сторожила, вставая по ночам и рыская по дому в поисках злоумышленников и посягателей.

Это-то и стало приманкой как для Клодии, так и для Голубка — встречаться, несмотря на любые препятствия, возбуждаться от скоротечности свидания, от опасности в любое мгновение быть застигнутыми на месте преступления… В тот год как раз вышел закон о браке и прелюбодеянии. Так что риск еще более возрос, особенно для женщины… И Клодия страхом своим наслаждалась, от ужаса трепетала, как не трепещут от страсти. Чем ближе и сильнее была опасность, тем жарче становились их встречи. Потому как ответно оживлялся и распалялся Голубок. В одной из своих элегий он напишет:

К женщине часто влечет не краса, а пристрастье супруга:
Что-то в ней, видимо, есть, что привязало его

…

Соврал. Тит Атрий, муж Клодии, особой привязанности к своей жене не испытывал. Связывала любовников свекровь Домиция. Жертва и ключик в том были, чтобы связанное развязать и как можно чаще, как можно изобретательнее развязывать.

— Более года, — продолжал Вардий, — более года Голубок играл в эту конспирацию и, как он утверждал, всё сильнее проникался любовным чувством к Клодии. Не думаю, что он себя обманывал. Слишком много стараний приходилось прикладывать и слишком много сил расходовать, чтобы не проникнуться.