Бедолаги

Все помнит Джим, но где-то пробел. Заснул он, что ли? Хисхам ушел, потому что Джим заснул, но конверт оставил на столе. «Сначала я думал тебя прикончить». Хисхам говорил и говорил, и голос его не отзывался эхом, а в полную силу звучал в голове Джима. «Точно, я заснул», — вспоминал он. Тем временем взошло солнце, белка куда-то пропала. Нерешительно взял он со стола конверт. Пора. Солнце било в комнату, и Джиму было страшно.

Ступенька, и больше ничего, ступенька там, где стоят мусорные баки, но он споткнулся и упал, скорчился, подбородок разбит, из носа кровь. Подняться удалось с трудом, но он спрятался за помойкой, вытер кровь, а она текла и текла. Погас свет за стеклянной дверью, только из окон узкие его полоски освещали двор. Они придут вдвоем, предупреждал вышибала Пит, два молодых парня. Вот и они. У одного рюкзачок за спиной, болтают себе, уверенные, что никто не помешает. Музыка зазвучала громче. Питу он обещал треть от добычи. Чем больше денег, тем лучше. Так, убрать с дороги мелких торгашей, потом восстать из пепла. Сначала в Глазго, потом посмотрим. Только времени мало, вдруг его узнают? «Ты что, не боишься? — хмыкнул Пит. — Замочат, да и всё тут».

Элберт больше не звонил. Не исключено, что этим он обязан Хисхаму. Но Элберт и не брал трубку, когда звонил Джим. Ничего, никаких поручений, будто Джима нет на свете. И Бен не звонил. Оносторожно поднялголову, поискал вкармане носовой платок, чтобы вытереть кровь. Вообще, это идея Пита: спрятаться у бокового входа, подождать во дворе, где они и обделывают свои делишки. А в клубе его сразу заметят. «Староват ты, братец, — объяснял Пит. — Может, за американского туриста и сойдешь, но тогда пасть не открывай. Как откроешь, ни один козел не поверит, что ты америкашка».

Питу — одна треть, если, конечно, сюда придется еще заглянуть. «Брокен-Найт» — «Разорванная ночь». Вот уж дурацкое название для клуба. Две группы, два диджея или что-то в этом роде. Экстези. И еще несколько клиентов в поисках гаша, кокса, герыча. Пит уверял, что такие всегда найдутся. И хихикнул: «А твоя-то где цыпка? Ты чего ее бросил, из-за кокаина? Или потерял по пути домой?»

Нужна вода, чтобы смыть кровь. Там сбоку уборные, прямо у входа. Шел осторожно, боялся запачкать майку, но кровь, как оказалось, уже не течет. И направился к боковой двери, за которой скрылись двое молоденьких торговцев. Вот один стоит в коридоре, не старше восемнадцати, и шуточку какую-то пробубнил, а Джим ищет дверь в уборную.

— Да, такую морду водой не отмоешь…

Эти слова Джим услышал, найдя наконец дверь, и вздрогнул. Но дверь закрыл и пошел к умывальнику. Зеркало в пятнах, ржавчина проела металл, голые лампочки мигают на потолке. Выругался. Сначала выругался, потом заплакал. Хотя сразу увидел: ничего не случилось, кровь просто запачкала ему лицо, широкой полосой потекла от виска к подбородку. Джим повернул кран, но лицо не вымыл, стоял и смотрел на свое отражение.

На снимках действительно была Мэй. Он сразу ее узнал. Один раз она снята справа, лицо усталое, но эта не та усталость, что сохранилась в его воспоминаниях. Спокойствие и равнодушие, печаль, но чужая, незнакомая, хотя он сразу ее узнал. Как будто фотография с компьютера: не улыбается, стоит как в полиции перед фотографом, а тот говорит, теперь, мол, снимок слева. Но в итоге этих снимков недостаточно, оттого и нужно поработать с компьютером. А это уж не проблема. Что стоит изменить фотографию в компьютере? Ничего такая фотография не докажет. «А теперь повернитесь, давайте-ка с другой стороны» — так ему это видится. И вдруг Джим догадался: Хисхам! Это Хисхам ее фотографировал, командовал повернуться, еще один снимок, ага, вот правильно, и нечего бояться, не твоя вина. А она, похоже, все-таки боялась и стыдилась, не хотела поворачиваться правой стороной. Как это говорят? Левая щека, правая щека, по одной тебя бьют, другую подставляешь. Только не под нож. А нож был у него, и лезвие задело мускул или нерв, так что уголок рта поднялся у нее выше, как при нервном тике или судорогах. Шрам тянется от правого глаза к подбородку, плохо залеченный шрам, неровный, длинный. И еще фотография, где она со шрамом, анфас.

Резко открылась дверь, какой-то мальчик бегом к кабинке, и его вырвало. Джим сунул голову под кран, умылся, услышал звуки из кабинки и подошел к двери:

— Эй, черт побери, ты не можешь глотнуть воды и свалить отсюда?

Мальчик испуганно закивал, подошел к раковине, стал жадно пить воду.

— Давай отсюда! — скомандовал Джим. — На воздухе полегчает.

Вывел его через боковую дверь во двор, потом на улицу.

— Сваливай, там внутри лучше не будет.

Посмотрел ему вслед. Мальчик изо всех сил старался идти легко, разок обернулся, помахал рукой. А Джим дежурил у входа. Судя по тому, как долго они не появляются, торговля у них пошла. Почти все распродадут, потом выйдут. Тогда, значит, повезло.