Бедолаги

— Нет, он точно потом позвонит и спросит, нельзя ли приехать, а я, честно говоря, и не знаю, захочется мне тогда или нет… — Голосом «со школьным ранцем за спиной», как говаривал Андраш, она несла и несла свое. — Ты бы видел фотографии, которые сделала Алекса, они лежали в письменном столе, а где их еще хранить? Я там голая, но самое глупое, что это не порно, наверное, у Алексы их целая коллекция, вот бы родителям моим подарить, представляешь, они сидят там в своей картонке из-под обуви — так я их дом называю, коробка из-под обуви, а обувь дорогая, не «Прада», конечно, но дорогая, солидная, — ну и вот: их реакция, если фото послать, чтобы вспомнили, как я выгляжу голышом! — И замолчала. Джим обернулся, запер дверь. — Джим? Ты недавно говорил, я на кого-то похожа, на кого?

Он стоял в полутьме перед ней, не такой высокий, как Якоб или Элистер, но крепче них, и тверже, и полон энергии гнева. Переставил сумку. Она наклонилась, тоже хотела взяться за ручку.

— Оставь, я только хотел убрать ее с дороги, чтобы ты не споткнулась.

Она внимательно смотрела ему в лицо, не понимая, что пытается разглядеть. Да, и Якоб будет звонить, не Андраш. А Джим хочет, чтобы она ушла, очень хочет.

— Джим, — заговорила она снова, — что ты хотел мне показать?

Она нервно теребила верхнюю пуговицу на блузке, и Джим, неправильно истолковав это движение, рассмеялся и чуточку раздвинул ноги. Справа, там где софа и стеклянный столик, что-то зашевелилось под одеялом, и высунулась головка, детская головка и тонкие ручонки, выпроставшие какую-то темную тряпку. Только тут, когда Сара встала перед ней в своей старой вязаной кофте, Изабель вдруг все поняла и быстро кинула взгляд на Джима, а тот стоял и выжидающе молчал. Сара слезла с софы, протянула ей куртку.

— Вот ваша куртка, — заявила Сара. — У меня ваша куртка, а вы мне отдайте Полли.

Изабель отступила на шаг:

— Чепуха какая, это не моя куртка, — и, почуяв усилившийся кисловатый запах, сделала рукой движение, будто собиралась отогнать девочку.

— А Полли… — Девочка от неожиданности запнулась. — Вы забрали Полли, а мне оставили куртку, разве не так? — Она обернулась к Джиму в надежде на помощь. Тот подошел ближе.

— Скажи ты ей, где ее дерьмовая кошка, и всё.

Она чувствовала исходящее от него тепло, жар его разгоряченного тела. А он, будто вспомнил что — то важное, рванулся к телевизору, на котором сверху лежал конверт.

— Вот оно что! — воскликнул Джим. — Об этом ты и говорила, фотографии!

Он неуверенно держал в руках конверт, будто тот может развалиться, разлететься на части. Сара отложила куртку, мельком взглянула на Джима. Джим вернул конверт на прежнее место, но его подхватила Сара и протянула Изабель: раз уж с курткой не получилось, вот что она может предложить.

— А ну-ка, брось! — Голос Джима сорвался. И он выхватил конверт, разорвал на куски, мелкие обрывки полетели на пол, обрывки цветных фотографий и белая бумага конверта. Тем временем в комнате стало светлее, ведь солнце стояло уже не так высоко.

— Но вы же сказали: она знает, где Полли.

— Ты заткнешься или нет? Сдохла твоя дерьмовая кошка, понятно? Сдохла, — повторил он, — из — за нее, потому что она терпеть не могла твою кошку, плевать ей на кошку!

И всем телом повернулся к Саре, картинно откинул голову. «Вот актер», — поморщилась Изабель. Но это не была игра, по крайней мере для Джима и Сары, стоявших друг против друга. Опять становилось темно — наверное, тучка закрывала солнце, — и оттого почему-то сильнее запахло застоявшимся дымом, нестираным бельем, пыльными подушками, непроветренным помещением, и на стеклянном столике стоял стакан.

— Джим, я хочу уйти, — потребовала Изабель. Повернулась, пошла к двери, а дверь заперта, и ключа в замке нет. — Джим, выпусти меня! Я столкнула ее с подоконника, но кошки не гибнут, если падают с подоконника на первом этаже. — Голос ее звучал визгливо, возмущенно, как будто возмущение могло что-то изменить. — Якоб должен позвонить, — добавила она, хотя и знала, что тот не станет волноваться. А если и станет, так что?

Джим с интересом наблюдал, как она, оставив в покое дверь, шагнула назад, в комнату.

— Джим! — ей удалось справиться со своим голосом.

— Ты врешь, — ответил Джим. Он скривился, замахал руками, будто старался то ли поймать, то ли отогнать какую-то мысль, и случайно задел стоявшую рядом Сару, задел легко, но словно бы обрадовался, натолкнувшись на сопротивление.

Изабель чуточку приободрилась.

— Сара, — решительно обратилась она к девочке, — Сара, ты рассказывала Джиму, как сама обращалась со своей кошкой? Как ты колотила ее палкой? Толстенной палкой, кстати.