Бедовый 3. Княжий человек

— Ты мне не хозяин, — ответила та. — Скорее поверенный. Если хочешь им стать, то так и скажи.

— Ага, бегу, волосы назад. Послушай, пока ты живешь у меня, то должна выполнять определенные правила поведения. Своевольства я не потерплю.

— Да чего ты с ней цацкаешься⁈ — возмутился бес. — Дом твой, на нем печати рубежные. Запрети ей и все.

Я уж не стал говорить Григорию, что печати настроены совершенно на иное. Хотя, с другой стороны, почему бы и да? Взять тот же Порог на крови. Если я передвину мысленный бегунок в голове, что лишать нечисть алкоголя — это вред, то в следующий раз печать разрядится на кикимору. И прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а когда открыл, то по злобному взгляду Марфы понял — сработало.

— С этим вопросов больше нет?

— Нет, — не сказала, а точнее прошипела та.

— Едем дальше. Зачем Митю зачаровала?

— Мысли у него черные были, на меня направлены.

— Ты и мысли читать умеешь? — напрягся я.

— Скорее намерения.

— И какие намерения у тебя были, когда ты кашу варил? — повернулся я к черту.

От бедняги сейчас можно было прикуривать. Митька натурально пылал всеми оттенками красного.

— Мне… она просто… понравилась, дяденька… Ну, я и помечтал немного.

— Так, нечисть мою не трогать! — сразу понял я, в чем дело. — Или мне и это на печать повесить?

Вопрос был риторическим. Потому что кикимора кивнула. Правда, с таким озлобленным видом, что я начинал всерьез опасаться за свое эмоциональное и душевное спокойствие. Нет, навредить она мне, конечно, напрямую не сможет. Однако испортить жизнь, пока мы не пройдем все пункты мелким шрифтом — это пожалуйста.

— По поводу последнего. Как я понял, прясти — твое хобби. Я в это не вмешиваюсь. Просто по возможности, если, конечно, сможешь, делай это чуть потише. И вой тоже.

— Вообще-то я пою, — почти обиделась Марфа.

— У нас просто Гриша — нечисть с абсолютным слухом. Для него и я вою.

На этом наш разговор был закончен. Я считал, что вел себя в высшей степени дипломатично, применяя метод кнута и пряника. В смысле, не бил твердым пряником, когда ломался кнут. А старался показать свою жесткость и непреклонность, чередуя ее с вежливостью.

Что еще хорошо, моя нечисть осталась вполне удовлетворена проведенными переговорами. Точнее, Гриша остался. Он так и сказал: «Молодец, хозяин, правильно ее пропесочил. Если бы я мог, я бы сам ее и в хвост, и в гриву». Черт знает, что он имел в виду. Митька, кстати, промолчал, но опять покраснел.

Мне же стало ясно другое — с кикиморой мы не уживемся. Изначально мне просто везло с нечистью. Даже с любвеобильным алкоголиком по имени Гриша. Но вот Марфа — иное дело. Бывает так, что проведешь ночь с девушкой и понимаешь — надо бежать, иначе ее тараканы загрызут тебя. Думаю, в голове кикиморы водятся какие-то серьезные термиты. Ладно, ничего страшного. У меня есть идея, кому именно ее можно сплавить. Тем более теперь, когда вопрос с лунным серебром почти решен.

На повестке дня осталось кое-что еще не менее важное. Я обзавелся дополнительными артефактами. И хранить все по-прежнему в рюкзаке было бы глупо. Поэтому после душа и чашки кофе я отправился к себе. Наказав Мите пожарить яичницу. Судя по тому, что у него с негодованием отобрал сковороду Гриша — завтраку быть.

Я же заперся у себя в комнате и начал судорожно думать над самым важным. О слове для Слова.

Первое, что пришло в голову — флюгегехаймен. Я даже представил, как кричу: «Внесите флюгегенхаймен» и вытаскиваю из Слова… что-нибудь эдакое.

Только это не подойдет. Думаю, едва ли у меня одного такое прекрасное чувство юмора. Да и фильм слишком известный. Не хотелось бы связать форму Слова с этим странным инструментом для противоестественных утех и потом погибнуть. Представляю, что будет написано у меня на могиле: «Умер от разрыва… хиста».

Тогда что?

Ради интереса я даже зашел с телефона в интернет и забил «самые редкие и неупотребляемые слова». Список вышел внушительным. От лапидарности и пердимонокля, до престидижитатора и пульвербакелита. Не то. Если хватило у меня ума озадачить поисковик, значит, не мала вероятность пересечься с таким же рубежником.

Что еще? Старые, которые уже никто не говорит? Даль в помощь и все такое. Вот только это для меня слова перестали употребляться, есть довольно внушительная часть рубежников, которая живет не одну сотню лет. Тоже не вариант.

Тогда что? К счастью, я вчера не пил, потому голова хоть как-то, но соображала. Поэтому нужный ответ пришел сам собой. Необходимо попросту придумать новое слово, которое мог сгенерировать только один человек — Матвей Зорин. Едва ли есть какой-то контроль над заклинаниями, где сидят граммарнаци. Решено, от этого и будем плясать.

Только что придумывать? Станем мыслить рационально. Когда я узнал про это самое Слово? Как бы смешно не звучало — из разговора с Врановым. Нет, в честь него не буду заклинание называть. А вот в честь спасших меня существ — сколько угодно. Значит, берем лешего, Митьку… беса, ладно уж там. Да и русалку. Без нее не получилось бы эпично ретироваться. Да и чем больше составных слов, тем лучше.