Бедовый мальчишка

Через дорогу, чуть наискосок участка, сидел на скамеечке у калитки старик с пегой венчиком бородой. Сидел, положив на колени скучающие руки — морщинистые, мосластые, будто вырубленные топором из дубового сучковатого полена.

Это был Иван Иваныч, бывалый волгарь. Последние годы Иван Иванович работал капитаном на пригородном пассажирском пароходике «Джамбул». Когда же молчаливый грустный старик ушел на пенсию, его почему-то все стали звать Джамбулом. И он на это не обижался.

Жил Иван Иваныч круглый год на даче с безногим сыном Павликом, подорвавшимся на немецкой мине в последний год войны. Сын был тоже бородатый, изрядно полысевший, но для старика отца он оставался все тем же Павликом, который в сорок третьем году, перед отъездом на фронт, еще ни разу не держал в руках бритвы.

На заднем дворике, за садом, у Джамбула на привязи паслись коза Зойка и козел Буран. Бурана, страшно злющего козла с огромными перекрученными рогами, боялись дети не только этой улицы, недавно названной проспектом Космонавтов, но и всех окрестных. Стоило Бурану оборвать веревку и сбежать со двора, как все ребята, галдя и визжа, разбегались кто куда.

Про Джамбула, его сына Павлика и страшного Бурана Костику с Тимкой рассказала бабушка по дороге на пристань.

Тимка нес небольшой фибровый чемоданчик, Костик — бумажный промасленный кулек с гостинцами, а бабушка, вся в черном, степенно шествовала между внуками. На пристань они отправились под вечер, когда на улице, чуть ли не у каждой калитки, кто-нибудь да сидел. И бабушка то и дело кланялась — направо и налево. Ее тут знали и стар и мал.

Со стариком Джамбулом бабушка не только раскланивалась, но даже и поговорила. Она рассказала ему, куда и зачем едет, на какое время, и тоже, как и тетю Мотю, попросила приглядеть за ее «стрижатами».

Теперь Костик выглядывая за калитку, всегда здоровался с Джамбулом, если тот восседает на своей любимой скамеечке. И старик всегда приподнимает над голой, как коленка, сверкающей головой выгоревшую фуражку с почерневшим «крабом», блестевшим когда-то золотом.

Но сейчас Джамбул, пригретый солнышком, дремал и не ответил на Костино приветствие.

«Неужели и нынче не придет от мамы письмо?» — думал Костик, уставший поджидать девушку-почтальона.

Прибежала откуда-то собака. Она была вся белая, лишь вдоль спины у нее протянулся вздыбленный черный ремешок. Сев напротив Костика, собака умильно посмотрела ему в глаза.

— Белка, ты есть хочешь? — спросил Костик.

Собака быстро-быстро завозила по траве крючковатым в репьях хвостом. Потом подняла одно ухо и чуть набок склонила голову, все так же преданно глядя на Костика.

— Подожди меня здесь, сейчас принесу.

Костик сходил домой и вернулся с горбушкой черного хлеба. Белка терпеливо сидела все на том же месте. Острая, лисья ее мордочка ощерилась в признательной улыбке, когда она увидела в руках Костика хлеб.

— Лови! — Костик отщипнул от горбушки корочку и подбросил вверх.

Проворная Белка на лету поймала корку и сразу же проглотила ее.

Проглотила, облизнулась и снова насторожилась, навострив уже оба уха.

Накормив собаку, Костик собрался уходить, но в это время его окликнули:

— Мальчик, тебя можно на минутку?

Оглянулся Костик, а перед домом напротив стоит молодая бледная женщина, зябко кутаясь в кашемировый полушалок с пунцовыми розами.

— Вы меня? — спросил Костик.

— Подойди, пожалуйста, — кивнула женщина.

Костик перешел дорогу. На некотором расстоянии семенила собака, готовая броситься в огонь и в воду за своим другом.

Когда женщина снова заговорила, на ее щеках, опушенных еле приметными искристыми волосиками, вспыхнул слабый румянец.

— Это собака твоя?

— Нет. Она, наверно, ничья… Как только мы с Тимкой приехали, и она откуда-то появилась. И теперь, знаете ли, каждый день прибегает к нашей калитке. — Костик поднял на женщину свои большие чистые глаза, отороченные густыми ресницами, и та почему-то еще больше покраснела.

— Ты любишь животных? Очень любишь?

Пожав плечами, Костик тоже покраснел. Негромко и смущенно он проговорил, точно признавался в чем-то зазорном:

— Ara, люблю.

И тут Костик вдруг увидел на руках у женщины мягкий дымчатый комок. Женщина чуть отвела в сторону конец полушалка, и этот дымчатый клубочек, так уютно устроившийся у нее на груди, приподнял потешную усатую мордочку, уставясь на Костика зелеными горящими бусинками.

— Ночью околела кошка, и котята остались сиротами, — сказала женщина и вздохнула. — Они, правда, уже подросли и сами из блюдца лакают молоко. Хочешь, я тебе подарю этого котенка? Их было четверо, двоих уже отдали. Себе я оставила такого же дымчатого.

— Если вам не жалко… подарите, — сказал Костик. И руки его как-то сами потянулись к пушистому живому клубку.

— Люби Мишку, он такой еще беспомощный, — женщина впервые улыбнулась. — Я его Мишкой назвала… Правда, похож на маленького медвежонка? И представь, он уже знает свое имя.

Она нежно погладила котенка по мягкой волнистой спинке и опять вздохнула.

Костик взял Мишку на руки и тоже прижал его к груди.