Бедовый мальчишка

Костик был сыт по горло смородиной. От оскомины у него на сторону сводило скулы… Одной даже сочной бусины он уже не в силах был раздавить языком о нёбо. Вот до чего опротивела ему смородина!

Но что делать, если ягодой обвешаны все пять кустов? Будто нарочно бусины взяли и созрели сразу в один день.

Тимка вернется только вечером. Он и сегодня укатил с дядей Спирей на стройку. (Оказалось, у шофера был еще один неиспользованный выходной.) Маришка с Женькой тоже уехали. Они отправились в гости к бабушке. Так сказала Костику тетя Мотя. И вот теперь ему одному приходится задыхаться от стоячего дурманящего зноя в смородиновых кустах.

«Наберу полное блюдо, и баста! — думал Костик, посасывая палец, наколотый о какую-то колючку. — Главное — поспеть к обеду».

Если бы не духота, не истома и если бы не обирать смородину, то, пожалуй, в этих дебрях было бы приятно и отдохнуть. Со всех сторон Костика окружали пронизанные солнцем сочные листья. Все они узорчатые, в замысловатых жилках. И свет вокруг мягкий, зеленый, как от настольной лампы. Лишь кое-где на прибитую дождями зноившуюся землю падали солнечные писанцы — горящие жаром лепехи. И Костику вспомнились румяные сдобные лепешки на гусином жире. Такие лепешки мастерица печь мама. Эти мамины сдобнушки любят не только Костик с Тимкой, но и закадычные Костины приятели Васята Серов и Гоша Звонышев.

Костик поднял руку и достал из-за уха букашку. Она была диковинно ярка: сине-зеленая, тронутая лаком спинка и кумачовые в черную крапинку крылышки.

— Зачем ты меня щекотала? — спросил Костик букашку, выпустив ее на ладонь. Букашка сидела смирно, лишь усиками-ниточками шевелила. — Молчишь?.. Ну ладно уж, лети себе куда глаза глядят! — подобрев, решил Костик и стряхнул букашку с ладони.

«А Васюте и Гоше надо бы послать письмо, — подумал он со вздохом. — Я же им обещал и про Волгу описать и про пароходы… Потеха! Они оба ни одной большой реки не видели в жизни. И пароходы только по картинкам знают».

Со стороны детского сада потянуло дымком. Это тетя Мотя принялась растоплять плиту. Надо поторапливаться.

И Костик сызнова принялся обрывать смородину.

Неподалеку от него появился рыжий смешной лягушонок. Скок, скок — и лягушонок уже взобрался на гору — сухой комок земли. Приятно ведь понежиться в солнечном танцующем лучике! Через минуту глаза у лягушонка затянуло молочными пленками. Но вот он весь вздрогнул, выпучил глаза. Наверно, ему, глупому, приснился страшный сон!

«Дремли, дремли, никто тебя не тронет», — успокоил Костик лягушонка. И только он сказал это про себя, как услышал Маришкин голос, ленивый, разморенный:

— Костька-а!

— Ку-ку! — прокричал в ответ повеселевший сразу Костик.

— Где ты, Костька?

— Ку-ку! — снова прокуковал Костик.

Отсюда, как из хорошо замаскированного пограничного дозора, ему был виден и ветхий заборишко, и сама Маришка, державшаяся руками за облезлый березовый столбик, и даже ржавый лоскут дыма, нехотя тянувшийся из трубы кухни к безоблачному небу — дрожащему маревому небу.

— Я тебя вправду спрашиваю: где ты? — снова прокричала Маришка и прокричала уже в сердцах.

И Костик решил рассекретить свое местопребывание.

— Иди сюда!.. Лезь через забор, а потом в смородиновые кусты ныряй.

Когда же проворная Маришка в один прыжок одолела заборчик, а потом, раздвигая руками шуршащую листву, просунула свою русую голову в его укрытие, он не удержался, чтобы не упрекнуть ее:

— Эх, ты, горе-разведчица! По голосу не могла отыскать человека!

— Прыткий тоже! — засмеялась отходчивая Маришка. — Он как в джунглях схоронился, а я ищи его. Ой, да у тебя тут… ягодное царство!

Усевшись рядом с Костиком, она увидела наконец-то и большое блюдо, до половины наполненное горящими бусинами. С минуту девчонка не могла вымолвить словечка.

— Куда тебе столько… смородины? — обретя дар речи, прошептала простодушно Маришка, пунцовая от зноя. Облизнулась и добавила: —И ты… все один собираешься слопать?

Костик поморщился.

— Одной, понимаешь, одной ягоды… бр-р!.. и то не могу! Облопался!

— Зачем же тогда обрываешь? — всплеснула руками Маришка. — Или ты вздурился?

— Тайна! — загадочно сказал Костик.

— Тайна? — У Маришки отвисла нижняя толстая губа, обнажая крепкие и белые, как капустная кочерыжка, зубы. Самый передний зуб со щербинкой. Странно, как это Костик раньше не приметил у Маришки щербатого зуба? Теперь-то ему понятно, почему Маришка так здорово всегда плюется!

Она помолчала, помолчала и протянула:

— А в этой берлоге… прямо баня! Или это мне в новом платье жарко?

— В новом? — переспросил Костик и как-то вскользь невнимательно глянул на Маришкино жесткое белое платьице с оранжевыми и синими кубиками.

— А ты и не видишь?.. Только вчера маманя отшила! — пытаясь не выдавать своей обиды, проговорила Маришка как можно равнодушнее. Но не удержалась и с ожесточением добавила: — Или выкладывай свою тайну, или я сматываюсь!

— Ладно уж… Но смотри… смотри не проболтайся! — строго предупредил Костик.

Маришка стукнула себя в грудь.

— Египетская пирамида!