Бедовый месяц

Мы встретились глазами, и я сломалась! Спрятала вспыхнувшее лицо в ладонях и промычала:

— Филипп, я просто обязана сказать правду или изведусь. Вчера тетушка подлила в вино афродизиак. И для вас все закончилось печально!

С другой стороны стола последовало долгое молчание. Я расставила пальцы и сквозь них осторожно посмотрела на мужа. Он сидел, скрестив руки на груди, и, по всей видимости, ждал исповеди со всеми паршивыми подробностями. Короче, как на допросе у королевского обвинителя.

— Из этого флакона?

— Из какого-то другого, — покаялась я. — Клянусь, мне никогда не пришло бы в голову использовать такое отвратительное средство, чтобы…

— Что?

— Вас соблазнить! — в отчаянье выпалила я и, всплеснув руками, едва не сбила чашку. Та обиженно зазвенела. Благородный фарфор не любил, чтобы его смахивала с блюдец.

— Другими словами, вы все-таки в курсе, что такое афродизиак, — насмешливо уточнил он.

— Мне смертельно стыдно, что я наврала с три короба!

— Благодарю, — произнес он. — За то, что не стали скрывать правду.

На секундочку мы примолкли.

— А давайте я помогу размешать вам в чашке сахар, — сама от себя не ожидая, предложила я.

— Не стоит…

Вообще-то, я ляпнула просто так, но мгновением позже поняла, какая отличная идея. Хорошая жена должна быть услужливой. Таких замечательных женщин не наказывают, в угол не ставят и на третьи сутки после венчального обряда за завтраком у них просят кусочек воздушного омлета, а не развод.

— Тереза, не стоит… — попытался Филипп, но я, проскрежетав ножками по полу из дубового массива, уже подвинула стул поближе.

— Не выдумайте, помогу с огромным удовольствием! — С деятельным видом я подхватила ложку и принялась размешивать сахар в остывающем кофе, изредка ударяя по фарфоровым стенкам кружки. — Вы не злитесь из-за теткиной глупости?

— Злюсь, — признался он.

— Вы поразительно тихо злитесь, — покосилась я на него. — И это страшно нервирует.

— Я должен злиться громко? — уточнил он.

— Нет, но… — Я перестала терзать сахарный осколок в остывающем кофе и вытащила ложку. — Честное слово, я даже пойму, если вы захотите, чтобы мои родственники немедленно отправились с Энтил и сто лет не появлялись на пороге вашего… нашего дома.

— Судя по тому, что уже середина дня, а госпожа Вудсток не осаждает наш номер, вы и без меня, дорогая супруга, неплохо справились со своими родственниками, — с насмешкой ответил он.

— Они по-прежнему в Сиале, — вынужденно призналась я. — Штурмуют горные склоны.

— Но ведь я уже оплатил их проживание на две недели, — заметил Филипп, принимая подвинутую чашку с кофе. — Было бы бездарной растратой просто отправить их восвояси.

— Вы еще должны кое-что знать, — решилась я покаяться почти во всем, что вчера произошло.

Филипп глянул на меня искоса и, кажется, напрягся всем телом, видимо, морально приготовившись к порции очередной очень приятной правды.

— Что-то еще произошло? — тихо произнес он.

— Вы вчера вдруг заснули. Я очень сильно испугалась и решила, что у вас случился сердечный приступ.

— С чего вы так решили?

— Вы же уже мужчина не первой свежести…

Муж подавился и отставил чашку на блюдце. Я немедленно передала ему салфетку. Как говорится, услужливости много не бывает.

— В общем, я решила, что у вас сердечный приступ, и позвала лекаря. Господин Эрлан Вестфольд — именитый лекарь, — уверила я. — Очень повезло, что он отдыхает сейчас в Сиале, и Рендел познакомился с ним во время дегустации.

Вдруг Филиппу важно, чтобы осмотр проводил не штабной коновал, а целое светило лекарской науки. Правда, насколько оно было ярким и не мерцало ли где-то на задворках нашего обширного королевства, сказать было сложно.

— Теперь понятно, почему он хорошо разбирается в средствах от похмелья, — хмыкнул Филипп.

Пару секунд мы находились в совершенно не уютной и даже неприятной тишине.

— Хотите еще сахара в кофе? — спросила я. Во время нервного напряжения от меня сбегал аппетит, но нападала жажда деятельности. Сейчас очень хотелось ухаживать за мужем.

— Нет, благодарю, — отказался он от ненавязчивой

заботы.

— Омлет? — быстро предложила ему и чуть-чуть подвинула большую тарелку с яйцами, овощами и с крошечной соусницей, наполненной томатной кашицей и пристроенной посередке этого разноцветного разнообразия. — Гренки? Намазать маслом? А сверху джемом? Медом?

— Я справлюсь, Тереза, — пресек муж и желание поухаживать за ним, и перевести разговор на безопасную тему возбуждающих аппетит блюд, а не о снадобьях, пробуждающих инстинкт размножения.

Оставалось признаваться дальше, пока он не перешел на еду, а только баловался утренним напитком.

— Я расплатилась с лекарем омаром! — на одном дыхании выпалила я.

— Простите?

Без преувеличений у Филиппа от удивления полезли глаза на лоб.

— Ох, не извиняйтесь, — вздохнула я. — Вы-то в это время спали на диване и не могли одолжить мне десяток крон.

— Одолжить? — как-то нараспев повторил он.

— Ничего, лекаря вполне устроило. Очень понятливый и предприимчивый человек. Еще и стейки прихватил. Впервые, правда, встречаю, чтобы осмотр проводили за еду, но он предложил обращаться, в случае чего.