Бедствие века. Коммунизм, нацизм и уникальность Катастрофы

Две противостоящие доктрины разделяют одну и ту же идею коллективного спасения, наступающего в истории, библейскую идею, противостоящую внеисторичности античной, индийской, китайской философий. В эту схему обе доктрины натолкали груду обрывочных понятий из естественных и исторических наук, превращая громаду знаний, накопленную XIX веком, в сверхъестественно скудный умственный автоматизм. На самом деле то, что эти две нелепые системы XX века могут представляться продуктом науки XIX, несовместимо с природой человеческого интеллекта. Не поддается объяснению факт, что такое множество людей с нормальный, то и превосходным умом: титулованные профессора, ученые, мыслители стали жертвой такого паралича и такого извращения здравого смысла. Здесь психиатрические объяснения столь же метафоричны, как примененный к самому нацизму образ гаммельнского крысолова. Но если уж припомнить эту легенду, то мы недалеки и от того, чтобы прямо назвать того, кто стоит за спиной крысолова, — того, кто, по словам Писания, «лжец и отец лжи», «человекоубийца от начала»

Нацистское «библейство»

Утверждают, что Гобино и Ницше, на которых иногда ссылались нацисты, не были антисемитами. И верно, они постоянно восхищались евреями, ибо евреи — «высшая раса», «аристократия» (Гобино); ибо они не растворяются в массе «последних людей», порожденных демократией, и вдобавок антисемитизм — демократическая вульгарность (Ницше). Незачем глубоко копать, чтобы под поверхностными восторгами обнаружить зависть и ревность. В германском национализме преклонение перед нацией и народом заимствует провиденциальную форму избранности еврейского народа. Но здесь избранность — продукт истории и природы, она ничем не обязана Провидению и позволяет немцам получить всечеловеческое наследие от народов-предков. Русский национализм удовольствовался тем, что перенес на славян и на русский народ то, что было обещано германцам и немцам.

Поскольку избранность обеспечивают природа и почва, то естественно считать еврейский народ живым отрицанием природы и почвы. Это подчеркивал ранний Гегель: «Первый поступок, которым Авраам становится отцом нации, — это раскол, рвущий связи общей жизни и любви, все в целом связи отношений, в которых он до сих пор жил с людьми и природой. (…) Авраам был чужаком на земле (…). Весь мир, его абсолютная противоположность, удерживался в существовании Богом, который оставался ему чужим, Богом, ни один элемент которого не должен был участвовать в природе (…). Только благодаря Богу он вступал в отношения с миром (…). Ему было невозможно любить что бы то ни было. (…) В ревнивом Боге Авраама и его потомков было ошеломляющее требование: чтобы он и его народ были единственными, кто имеет Бога» (Г.В.Гегель. Дух христианства. [Здесь и далее цит. по:…]).

Отношение к Богу отрезает евреев от человечества. Они не могут принадлежать ни к какой общине, так как сакральное этой общины, например элевсинское, им вечно чуждо, «они его не видят и не чувствуют. Не участвуют они и в эпическом героизме. «В Египте евреи совершили великие дела, но сами они не предпринимают героических действий; из-за них Египет подвергся всяческим несчастьям и бедствиям, и посреди всеобщих плачей они уходят, изгнанные несчастными египтянами, но испытывают лишь злорадство труса, враг которого повергнут без его вмешательства» И последнее деяние евреев в Египте — «воровство».

Гегель считает нестерпимыми претензии евреев на избранность и столь же нестерпимой — признаваемую ими абсолютную зависимость от Бога, Которого он, Гегель, считает чуждым человеку, враждебным его благородству и свободе (по крайней мере, так он считал в молодости — позднее его взгляды изменились). Ум Авраама, содержавший идею этого Бога, делает еврея «единственным любимцем», и в этом убеждении коренится его «презрение ко всему миру» Провозгласив себя рабами Божиими, евреи не могут обрести достоинств свободного человека: «Греки должны были быть равны, потому что все были свободны; евреи — потому что все неспособны на независимость» Вот почему Гегель, откровенно маркионитствуя, считает Бога христиан фундаментально отличным от еврейского Бога: «Иисус побивал не какую-то часть еврейской судьбы, потому что не был связан ни с какой другой ее частью, — он противостоял ей в целом».