Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания.

Можно сказать, что область «послеразводной» жизни отмечена далеко идущим выпадением ритуально поддерживаемых соглашений. Вынесение решения о разводе не в состоянии восполнить эту функцию, поскольку оно объявляет законченным ритуальное состояние брака. Что же касается будущего, то оно ограничивается внешними формами, а позиции и поведение остаются, тем не менее, не отрегулированными. Совсем иначе, чем в начале партнерства, где такие исходные позиции, как верность, желание быть вместе, взаимопомощь и другие, предусмотрены уже заранее – внутренне и внешне (самим заключением брака). Для отношений разведенных родителей, их детей, бабушек и дедушек, старых друзей и новых партнеров не существует ни общественного ролевого соглашения, ни личных связывающих обязанностей. Это проявляется уже в том, что в нашем языке не существует даже готовых слов для этих отношений и мы вынуждены изобретать новые конструкции («разведенная пара», «бывшая жена») или использовать старомодные, пренебрежительные понятия (например, «мачеха»).

Интересна развитая в США модель церемонии развода[146], которая обратила на себя внимание не только Тильмана Мозера[147]. Насколько я понял, там речь идет о том, чтобы развод совершался в такой же праздничной обстановке, как и свадьба. И не просто как ритуал завершения – и развязывания всех узелков, – а как ритуал изменения, ориентированный на будущее. В ходе такой церемонии может произойти обмен психологическими посланиями. Например, когда церемониймейстер просит:

– родителей вспомнить об их былой любви;

– признаться в своей боли, которую принесла с собой разрушенная любовь (таким образом обидам и ранам будут найдены слова);

– извиниться перед детьми, которые были рождены в любви, за причиненное им страдание;

– присутствующих друзей оказать поддержку супругам и их детям в этой тяжелой ситуации и заверить их в своей дружбе – и это здесь и сейчас;

– мать пообещать отцу, что она никогда не забудет, что он – отец ее детей. Отец обещает то же самое матери;

– родителей обещать детям, что они никогда не будут препятствовать их любви и контактам с другим родителем;

– отца обещать детям, что они всегда, что бы ни случилось, могут рассчитывать на него.

Это все то, к чему должны быть готовы родители, и они должны сознательно заявить свою готовность следовать этим правилам. Это то, чего в других случаях предстоит добиться при помощи медиации. Конечно, эти «тихие» намерения сами по себе на протяжении длительного времени не в состоянии противостоять другим личным мотивам. Но, как от законов и санкций, так и от подобных ритуалов, можно ожидать, что они внесут некоторые изменения в потенциальный конфликт мотивов, и это в пользу зрелого родительского Я и Сверх-Я.

Само собой разумеется, что одна лишь подобная церемония не сотворит чуда и не дает никакой гарантии по отношению к продолжающимся старым или вновь появившимся конфликтам. Но все же:

– между простым намерением и открыто данным обещанием существует огромная разница;

– торжественное обещание (в присутствии свидетелей) не будет так скоро «забыто»;

– обещание дается не только бывшему супругу (супруге), но и детям, что связывает дополнительно;

– наконец, следует указать на то, что подобная церемония в большой степени освобождает детей от страха и действует расслабляюще, а это необыкновенно повышает шансы избежания слишком больших деструктивирующих нарушений психического равновесия у детей в эти самые тяжелые первые недели и месяцы после развода.

Консультация – между доброй волей и принуждением