Бег

Сижу я, слушаю мэра и думаю: «Вот вывозит уголь Лютый. Сейчас будет вывозить Плотя с этим Сашей. Потом еще кто-нибудь. Например, придут укропы, будет уголь крышевать какой-нибудь сотник Майдана, ныне «айдаровец» — Грыць. Потом Грыца въебут, и будет опять собирать дань жирный прокурор… А мне с этого какой понт? Ебло какой-то… Правильно Лёха говорит — карма».

Теперь его очередь дежурить с мэром, а я иду спать в кабинет начальника горотдела. У него на столе лежат два скрепленных листика формата А4. Любопытно — и я читаю. Это список неопознанных трупов, найденных в последнее время в окрестностях города:

«… — в овраге северо-восточнее с. Васильевка… Труп мужчины 30–35 лет, был одет… Причина смерти: пулевое в голову… Дата смерти: июль — август 2014 г.

— в лесопосадке южнее поселка Победа… Труп женщины 35–40 лет… Причина смерти: механическая асфиксия… Дата смерти: июль — август 2014 г.

… — в яме севернее с. Кучугуры… Труп мужчины 30–35 лет, одет в летнюю армейскую форму типа «флора», кроссовки «Найк» белого цвета… В правом кармане кителя найден паспорт гражданина РФ на имя Файзулина Дамира Хайруловича, 1975 г.р. Причина смерти: пулевое ранение Дата смерти: июль — август 2014 г.»

И так целых два листа.

Только один этот татарин был с документами, явно военный, остальные на этих двух листиках были, судя по всему, гражданские. В конце каждого описания трупа было примечание, типа «тело найдено в районе активных боевых действий июля — августа 2014 г. и, возможно, связано с деятельностью ДРГ ВСУ». Как-то так. Вот такой кровавый посев. Кто эти люди? За что их убили? Сколько еще найдут неопознанных тел?

Я засыпаю.

Утром нам приказали дальше охранять мэра. За ним заехал его водитель, и он тоже с оружием. Едем в мэрию. Там на первом этаже столовая: нам предлагают поесть. Лёха остаётся охранять его кабинет, а я иду кушать.

Сытно позавтракав, я выхожу со столовой и вижу, как человек 15 в различных папахах собираются подниматься наверх, в кабинет мэра. Тревога! Я забегаю на третий этаж и кричу: «Братан! Казаки сюда идут!» Бегу к мэру предупредить. Тот говорит: «Там всё нормально, пустите их». Лёха не знает о том, что всё нормально, и кричит на казаков: «Стоять на месте! Заебашу всех!» Из толпы выделяется какой-то здоровый дед с усами, грязной «горке» и тельняшке:

— Ты охуел?! Ты на кого оружие направляешь?! Я Лютый! Я воевал за этот город!

— Ещё шаг и я стреляю! — у Лёхи задней нет. Казаки, видимо, тоже это увидели и остановились.

У моего напарелы упала штора, и мне пришлось раз десять кричать, что всё нормально — их можно пропустить.

В кабинете у мэра начался рамс на уровне первоходов общего режима. Донеслась фраза: «…Если ты ушел от нас, то ты должен был курсануть…», «… я курсовал…»

— Лютый обидчивый, смотрите. Может мстить за то, что вы так с ним жестко, — предупреждает водитель мэра.

— Да и хуй на него…

Ближе к вечеру нам позвонил наш взводник и спросил где мы.

— Мэра охраняем — приказ начальника разведки.

— Нахуй оно вам надо, едьте на располагу.

Оказывается, в штабе про нас с Лёхой просто забыли.

Едем в такси. В 14-м такое можно было, с оружием в такси. Чем я занимаюсь? Какое-то ебло! Нахуй мне нужны эти мэры, херы?! Они за этот ебучий уголь чуть пол города не положили. Плюнуть на всё и съебаться! Так, бля, документов нет… Я говорю Лёхе, что мне надоело это ебло — мы ругаемся. Голова кипит от злости.

* * *

(18 декабря 2014)

По приезду нам с Лёхой сказали, что командир нас ждёт в своей комнате. Сняв экипировку, мы зашли к нему. Зайдя в комнату, я всё понял — чуйка меня не подвела.

Я расслабился, допустил ошибку, перестал бодрствовать. В тюрьме я постоянно был внутренне мобилизован, насторожен. Тюрьма приучает, что заведомо вокруг тебя враждебная атмосфера. Это позволяет мобилизоваться и не расслабляться ни на минуту. Кто расслабляется в тюрьме, очень быстро вылетает из игры (Если он играет в местные игры, конечно). Освободившись, я думал о том, что, скорее всего, опасность миновала: мы на войне против общего врага, мы все братья! Но в этом была моя главная ошибка! На самом деле главная опасность, конечно же, была не на линии фронта, а здесь, в тылу…

Помните «Чужая» Адольфыча? Рашпиль говорит: «Расслабился Малыш — своим стал доверять… Это у него с войны… Свои, чужие…»

Я долго изучал психологию на свободе и тюрьме. Имел богатый практический опыт, но вдруг полностью перестал пользоваться всеми накопленными знаниями. Лёха, который прошел в жизни гораздо больше прожарок, был более осторожен. Несколько раз он предупреждал об опасности, которая мне грозила. К сожалению, моё вожделение и моя слетевшая самодисциплина не позволяли проконтролировать приближение опасности. Зачастую эти очень тонкие процессы едва заметные для обычного человека.

Я прочитал много умных книг, а толку нет. Я совершенно забыл уроки, которые даёт Священное Писание. Например, история об Иосифе и его братьях.

СОН ИОСИФА