Бег к смерти

Несколько минут в комнате висело напряженное молчание.

Федоров, играя желваками, сосредоточенно рассматривал ногти на руках, а Кошелев горько сожалел в душе, что раздразнил «этого фанатика». Андрей хорошо помнил, как однажды Виталий, услышав из уст одного их общего знакомого, некоего Николая Стрельцова крайне непочтительное, оскорбительное высказывание об Иисусе Христе, не вступая в дискуссию, моментально заткнул Николаю рот страшным ударом мозолистого кулака. Стрельцову пришлось потом долго лечиться от тяжелого сотрясения мозга и вставлять шесть передних зубов... С детства крещенный, даже постоянно носящий на груди золотой православный крест, Кошелев тем не менее относился к христианской вере равнодушно, предпочитал не задумываться о мистической подоплеке человеческого бытия, интересовался исключительно предметами материальными, а к «оголтелому фанатизму» недавнего начальника относился резко негативно. У него буквально вертелся на кончике языка колкий язвительный ответ «религиозному фанатику», однако, памятуя о печальной участи Стрельцова, Андрей предпочел воздержаться от чреватого серьезными увечьями остроумия.

– Пора закругляться! Время – двенадцать ночи! – совладав с нервами, сказал наконец Виталий. – Постараюсь выспаться, завтра побреюсь, отмокну в горячей ванне, оттянусь чаем, минералкой... Короче, буду в норму приходить.

– У тебя много вина осталось, – проверив пакет, сообщил Андрей. – Как с ним поступишь?

– Сунь куда-нибудь с глаз подальше, – равнодушно бросил Федоров. – Пускай лежит до лучших времен. Авось не прокиснет! – Виталий вынул из пачки сигарету и принялся возиться с почему-то закапризничавшей зажигалкой. Андрей положил пакет в платяной шкаф, по ходу украдкой припрятав за пазухой одну из четырех нераспечатанных бутылок.

– Слышь, Андрюх, не в падлу, выкинь по дороге пустую посуду, – раскурив-таки сигарету, попросил бывшего сотрудника Федоров.

– Ноу проблем! – ослепительно улыбнулся Кошелев.

– Ну прощевай! – когда Андрей набил стеклотарой принесенный Татьяной пакет, протянул ему твердую ладонь Виталий. – А с Лычковым, коли Тарасова мать и впрямь колдунья, расстанься как можно скорее! Не шути с огнем!

– Конечно-конечно! – направляясь к двери, заверил Кошелев.

ГЛАВА 2

ПЯТНИЦА, 21 МАЯ 1999 ГОДА

Пробудившись на следующее утро, Андрей словно в наказание за недавнюю похвальбу о «мизерном похмелье» почувствовал себя на редкость паршиво. Ослабевшее тело налилось свинцом, трещала голова, ссохшееся горло першило, губы запеклись, покрылись белым налетом, перед слезящимися глазами клубился мутный, грязноватый туман... С болезненным охом усевшись на постели, он с натугой припомнил события предшествующей ночи. Выйдя из подъезда Федорова, Кошелев, поленившись сходить на расположенную в ста метрах от дома помойку, швырнул сумку с пустыми бутылками под первый попавшийся куст. Затем на одном дыхании вылакал из горлышка уворованное вино, изрядно прибалдел, прогулялся по окрестностям, обнаружил в тенистом уголке на лавочке компанию знакомых ребят, распивающих водку, подсел к ним, вмазал на халяву полтора стакана, окосел окончательно, спотыкаясь, добрел до своей квартиры, с грехом пополам разделся и завалился спать.

– Твою мать! – простонал Андрей, ощупывая помятую, припухшую физиономию. – Споил проклятый Виталька! Чтоб ему, засранцу, бухлом подавиться!

Часы показывали половину девятого. В незашторенное окно вливались ясные лучи майского солнца. В квартире было тихо. Родители уже ушли на работу. «В десять надо нарисоваться у Лычковых, – подумал Кошелев. – Тарас говорил, работенка выгодная намечается. Елки-моталки! До чего ж хреново!» Титаническим усилием воли Андрей принял вертикальное положение, сипло матюгаясь, прошел в ванную и для начала сунул всклокоченную гудящую голову под струю холодной воды.

* * *

Семейство Лычковых обитало на втором этаже двенадцатиэтажной одноподъездной кирпичной башни, расположенной на углу улицы Гороховой в десяти минутах езды на метро от жилища Кошелева. Дверь Андрею открыла сама Лилия Петровна – среднего роста полная румяная женщина лет пятидесяти с пронзительными черными глазами.

– Ты, Андрюша, опоздал на пять минут, – густым бархатным голосом произнесла она. – Нехорошо, мой милый! Некрасиво! Точность – вежливость королей!

Кошелев сконфуженно промолчал и виновато потупил глаза. Мадам Лычкова являлась подлинным руководителем машинного бизнеса Тараса, в котором на второстепенных ролях с недавних пор участвовал Андрей, ее слово оказывалось решающим при проведении любого мероприятия, и только прочные связи Лилии Петровны с местной милицией помогали молодым людям благополучно избегать конфликтов со стражами порядка (Федоров вчера угадал правильно: Тарас промышлял крадеными автомобилями). Госпожа Лычкова отличалась тяжелым, властным характером, могла вспылить, вплоть до битья посуды, из-за малейшего пустяка, и проштрафившийся Кошелев со страхом ожидал от Лилии Петровны суровой выволочки, однако на сей раз обошлось.