Бег по краю

Ширшов стоял рядом с палачами с таким видом, словно вешать собрались именно его. На потемневшем и мрачном лице резко обозначились морщины, не причесанные, как обычно, аккуратно седые усы повисли над сжавшимися в нитку и без того тонкими губами. Он начал тяжело подниматься по ступенькам. И только теперь за его спиной Георгий Иванович разглядел Елизавету. Девушка дрожала в руках конвоира службы безопасности, в глазах плескался ужас. Она беспомощно оглядывалась, и ее взгляд остановился на Штольце. Надежда искоркой вспыхнула на миг и угасла, она отвернулась, потом умоляющим жестом протянула к нему связанные веревкой руки. Ее толкнули, вынуждая следовать за Ширшовым вверх по ступеням. Георгий Иванович стоял неподвижно, будто его кто-то окатил ледяной водой из ведра, у него также перехватило дыхание от жуткого зрелища, свидетелем которого он сейчас станет. Почему-то вспомнился Гаусс-Гусев. Его слова. Рейх пожирает своих детей. А кто следующий? Может быть, действительно он – этнический немец Штольц Георгий Иванович?

– Во имя Великого рейха!

Голос Ширшова звучал глухо, но не дрогнул.

– Хайль!

Штандартенфюрер не шевельнулся, это не прошло незамеченным рейхсфюрером, но тот лишь устало прикрыл глаза.

– В нашей непримиримой и беспощадной борьбе за чистоту крови мы должны принимать все меры, чтобы мир был очищен от скверны, даже если она каким-то образом проникла в наши ряды! Выжить должны только достойные этого, поэтому мы безжалостно уничтожаем тех, кто не способен возродить человечество чистым и обновленным. Уничтожаем тех, кто не принадлежит к белой и лучшей расе. И тех, кто вообще не может быть причислен к людям даже анатомически, – мутантов. Их трудно выявить, но бдительность всегда и везде поможет нам сделать это. Как помогла сегодня обнаружить среди нас унтерменш.

Штольц не сводил взгляда с белого лица Лизхен, наверное, и сам выглядел не лучше. Она не слышала слов, уже ступив одной ногой за пределы, смерть наложила свою печать на очередную жертву, смирившуюся с неизбежным… Девушка еще что-то пыталась сказать ему. Взглядом, еле шевелящимися губами. Даже если бы она кричала, он не смог бы ее услышать, но чувствовал эту странную связь всем телом. Не знал, что именно она хотела сказать, видно, что-то свое, женское, сентиментальное. Георгий Иванович услышал совсем не это. Каким бы верным слугой Рейха ты бы ни был – умрешь в любой момент, если того пожелает фюрер. Впрочем, фюрер Марк Чёрный, собственно, как и его брат, тоже были здесь, и они не выглядели сильно довольными проявленной бдительностью. Их не радовал этот безжалостный вердикт. Ширшов продолжил:

– Неоспоримые доказательства заставляют нас принять меры и очистить мир от грязи, ведь такова наша миссия на этой земле!

– Хайль!

Рядом кто-то вскинул руку, сильно толкнув все еще неподвижного Штольца. Георгий Иванович с удивлением узнал в соседе гауляйтера Банного, который даже не замечал ничего вокруг, весь поглощенный зрелищем.

Конвоиры развернули Елизавету спиной к публике и разорвали на ней одежду. Девушка со слезами закрылась оставшимися лоскутками, на ее спине отчетливо виднелись темные пятнышки, похожие на роговые пластинки или чешуйки, они шли вдоль всего позвоночника, делая ее похожей на ящерку. Догадка вспыхнула в мозгу, затмив на мгновение все остальное. Рейхсфюрер не оглядываясь указал рукой на явные признаки мутации, даже сейчас продолжал изображать не палача, а беспристрастного судью. Беспристрастного ли? В других случаях, беспощадно стирая с лица земли недостойных жить, он был более красноречив, а сейчас невероятно сдержан в своих словах. Он не знал… И даже не догадывался. И никто не знал, потому что девушка никогда не ложилась в постель ни с одним из этих нацистов! Но кто мог знать? Кто-то… Иначе не стояла бы она сейчас там наверху над толпой, со слезами на глазах прикрываясь остатками одежды. Он снова перехватил ее умоляющий взгляд, О чем же его просила Лизхен? О помощи, сострадании или просто отвернуться и не смотреть на это унижение?!

– Во имя Великого рейха!

– Хайль!

Уверенно и твердо поднятая рука, его холодный взгляд встретился с взглядом Ширшова… И в этот момент прозвучал выстрел. Полураздетое тело рухнуло на колени, некрасиво съехало вниз по ступенькам, изуродованное пулей лицо стало неузнаваемым, лишь один глаз еще оставался открытым, но и его тут же залила кровь, вытекающая из раздробленной головы. Девушку кто-то перевернул, рассматривая чешуйки, Штольц подался назад, пока его не затоптали любопытные. Ширшов не знал… Он не знал. Иначе не был бы так растерян и раздавлен этой казнью.

***

– Ну что, Юр, генерал отдал приказ… – обратился полковник Мельников к начальнику разведуправения.

– А выполнять тебе. Спасибо, что высказался.

– Не благодари. Только за то, что высказался вовремя, пока ты там непарламентскими словами выражаться не начал. Совет все-таки… Положение обязывает.

– Вот они мне где все уже! – Юшкевич провел ладонью под подбородком, заодно вытер вспотевшую от волнения шею. – И советы, и советчики!