Бег по краю

Илья повесил на крючок гардероба свою сумку, медленно и обстоятельно разделся, пригладил деревянной расческой с редкими обломанными зубьями негустую шевелюру, взял авоську и проследовал за Василисой на кухню. Там выгрузил из сумки банку консервов «Сайра в масле», две пачки земляничного печенья, банку майонеза, два соленых огурца, сказав, что это прислала его мама.

– Ну что вы! – проговорила Лидия Андреевна. – Милости прошу к столу. Я же приготовила ужин. Он достаточно скромен, но все же праздничный по нынешним временам.

Илья оказался весьма словоохотливым молодым человеком. Весь Новый год рассказывал истории из своей жизни, наворачивая ложку за ложкой картофельное пюре с сосисками. Он радостно сообщил Лидии Андреевне, что картофельное пюре и сосиски – его любимая еда. Лидия Андреевна только успевала подкладывать. Илья показался Лидии Андреевне сущим ребенком, не способным никогда стать ничьей опорой. Ее дочь всю жизнь будет хвататься за воздух руками.

Лидия Андреевна как-то зазевалась за разговорами и не заметила, что тарелка его опустела. Молодой человек застенчиво улыбнулся и попросил:

– А можно еще? Я вообще обожаю сосиски. Мы с братом даже в Москву за ними ездим.

Ел он так, будто его не кормили неделю, выскребая из тарелки пюре, точно отскабливал пригоревшую кастрюлю. При этом как-то успел рассказать, что очень любит книжки, ходит в общество «Книголюбов» и даже выписывает в толстую, в 96 страниц, тетрадь названия всего того, что прочитал, а названия книг, которые не читал, тоже выписывает из оглавления последнего тома. Это для того, чтобы быть образованным человеком и знать, что же этот писатель создал вообще.

Дети просидели с ними тогда недолго. Наевшись, Илья потащил дочь в парк, где шли новогодние гулянья с аттракционами.

103

Они тогда прошли мимо парка, даже туда не заглянув. А Василисе вообще-то хотелось туда зайти, быть втянутой в круговерть праздника, вспыхивающего разноцветными огнями на аллеях парка и кричавшего о том, что чудо в нашей жизни возможно, только надо уметь ждать. Шли через заснеженный город к дому. Ноги мягко утопали в наметаемых сугробах. Снег занес все трамвайные рельсы, трамваи ночью не ходили и рельсы никто не чистил. Она шла по пути, а Илья – рядом между путями. Вася тогда почему-то подумала, что в этом есть что-то символическое: будто он может повернуться и пойти по пути в обратную сторону. Но сейчас он крепко держал ее за руку и вел к своему дому, родители из которого уехали в деревню к бабушке. Она брела рядом с этим совсем еще чужим мальчиком, который оставался чужим, хотя ей хотелось рассказать ему весь свой прожитый день и она охотно это делала. Но она знала, что мужчин надо уметь слушать и они любят, чтобы слушали их. Сейчас Илья вещал ей что-то не очень значительное, что ей было совсем неинтересно, и вдруг изрек фразу: «Женщина – существо грязное…» Василиса даже остановилась от неожиданности, но руки своей из лапищи Ильи не выдернула.

– Это к тебе не относится, – сказал Илья. – А то я смотрю: ты уж и взгляд потупила.

Вася сжалась в комок, чувствуя, как сердце закололо мелкими иголочками, будто отлежавшую руку. «Нет. Это не на всю жизнь. Этот человек никогда не станет моим…»

В лицо лепил снег, ставший неожиданно колючим, снежинки таяли на ресницах и щеках, город был весь в цветной подсветке, среди которой преобладал почему-то сиреневый цвет, цвет конца мая и начала лета. Но сиреневым цветом в ту ночь расцветали голубые ели… Налипший на их лапы снег и впрямь был похож на сиреневые грозди, которые почему-то свисали с еловых лап. Но ночь чудес на то и есть ночь чудес. И Василиса не то чтобы забыла ту сказанную Ильей фразу, она просто отпихнула ее, как вонючий тапок под диван, который вдруг стал здороваться с гостями своей рваной пастью. Наметенные за ночь сугробы были выкрашены в розовый цвет, перламутровые фонари прикидывались маленькими ларчиками, внутри которых хранилось по таинственному камушку, разноцветные фонарики, протянутые через улицу, раскачивались ветром, и от этого казалось, что тени прохожих заходятся в каком-то современном танце. Им навстречу попался Дед Мороз, тащивший на плече похудевший мешок, из которого раздавалось пронзительное мяуканье.

– Ребятишки, привет! Кота в мешке не желаете? Могу подарить!

– Не… Не надо нам кота в мешке…

– Ну, возьмите тогда вот это! – и вытащил из кармана палочку бенгальского огня. – На, держи! – протянул его Василисе.

– Зажечь? – достав из другого кармана зажигалку, запалил в ее руке огонь…