Бег по песку

Так, постепенно себя успокаивая, я двигайся по извилистой дороге, глядя лишь себе под ноги да отступая как можно дальше влево, когда навстречу проезжал какой-либо транспорт. Пройдя пару поворотов, я стал внимательней смотреть по сторонам, разглядывая виллы и дома, виднеющиеся то за забором, то среди обильных садовых деревьев. Так я и увидел на противоположной стороне густейшие заросли ежевики. Они росли вдоль всей низкой ограды, обрамляющей небольшой пустынный участок. Вероятно, хозяева не слишком им интересовались, так как он был весь заросший травой и бурьяном.

Я перешёл дорогу и попробовал черные ягоды, срывая их со свисающих в сторону дороги веток. Они были просто восхитительны на вкус. И я принялся с упоением утолять мой здоровый, молодой аппетит. Ягод было не густо, возможно не я один был любитель ими полакомиться. Но, пройдя в обратном направлении несколько метров, я увидел ветки, буквально усыпанные крупной спелой ежевикой. Правда, они были на другой стороне, на территории заброшенного участка. Как соблазнительно они выглядели! А я, к тому же, был зол на весь свет, и мне всё было нипочём. Что мне стоило перемахнуть через чисто символический, мне по колено, забор, сложенный из старых потрескавшихся камней? Ни секунды не задумываясь, я устремился через замеченный мною проход, среди колючих веток ежевики. Забравшись «с тыла» к облюбованным ягодам я подумал: «Объемся и умру молодым!» И приступил к выполнению этой непосильной задачи.

Только на минуту меня отвлёк голубой БМВ, проехавший по дороге в сторону Нои. Хоть уже начало темнеть, но я рассмотрел в салоне авто кучери Мартина и уложенные в пышный хвост восхитительные волосы Карлоты.

«Куда это они помчались? — с немым вопросом поглядел я им вслед. И сам себе ответил: — Да хоть куда угодно! Мне то, что до них? Моё место не возле неё, я гожусь только что бы её смешить, да и то, не всегда. Всё-таки она правильно подметила: клоун я! Самый натуральный. Поэтому, как говорится: Мартину — мартиново, клоуну — клоуново! Или правильнее — клоунское? А, всё равно! Живи клоун и радуйся жизни, наслаждайся дарами матушки природы. Она не женщина — всех порадует и накормит!»

Защищаясь подобной философией от терзающей душу ревности, я продолжил свой «сладкий» ужин. Не обращая внимания на колючки и острые камни, царапающие мои новые мокасины, я смещался влево и двумя руками, как ягодоуборочный комбайн, закидывал ежевику в рот. Я даже дошёл до угла забора и сдвинулся немного вглубь по периметру. За кустами, напротив меня, на границе с соседним участком, был большой карман для заезда автомобиля, а то и двух. Заезд упирался в совершенно заросшие и намертво приржавевшие ворота, которые, вероятно, когда-то служили хозяевам «ягодной усадьбы». С другой стороны заезда стоял идеально выкрашенный забор с художественно разрисованной калиткой. Ею видно иногда пользовались, когда была необходимость войти на территорию со стороны дороги. От калитки, к серому двухэтажному дому, через аккуратно стриженный зеленый газон, вела ровная, как стрела, асфальтовая дорожка.

Все эти детали я замечал мимоходом, совершенно автоматически. Сказывалась некая профессиональная привычка.

А сам думал совершенно о другом. Вернее не о другом, а всё о ней же. «Неужели я ошибся, приняв её насмешки в мой адрес за интерес к моей особе? Выходит, я никудышный психолог!». Я вспоминал все мелочи и детали событий между нами происшедшие за эти неполные сутки и приходил к окончательному выводу: она надо мной издевалась, как хотела, а я ещё и радовался! Она наверняка сидит сейчас в ресторане и, хохоча, рассказывает какой я потешный и как со мной было весело. Мысленно представил, хотя бы маленькую, но месть:

«Будто бы я вхожу в тот же ресторан где и она, но со сногсшибательной молоденькой блондинкой. Да! Именно молоденькой. Лет восемнадцати — двадцати. Пусть она почувствует свой стареющий возраст и пусть лопнет от зависти. И что б в ресторане меня знали музыканты и упросили что-то спеть из своего репертуара. И я бы спел! И посвятил бы песню любящей меня блондинке. А Карлота бы кусала ногти и с тоской взирала на сцену с явным сожалением об утраченном! А я бы ещё и сделал вид, что не узнал её. И даже, если бы она напомнила, долго делал вид, что вспоминаю и, наконец, воскликнул бы: — А! Помню! С вашим отцом я пил его лучшее вино. Передайте Фернандо от меня самый сердечный привет! — А потом ушёл бы, безразлично повернувшись к ней спиной!»

Уже почти стемнело, и поредчавшие автомобили проносились с включёнными фарами. Но я этого не замечал. Как не замечал и того, что мои брюки и рубашка всё больше и больше покрывались фиолетовыми пятнышками от сока переспевшей ежевики. Я кормил своё тело ягодами, а помутнённый любовными переживаниями рассудок, несбыточными детскими фантазиями.

Поэтому, я даже сразу не обратил внимания на остановившийся на дороге автомобиль. Но когда тот сдал задом и заехал в заезд между участками, а потом погасил фары — я замер.