Бег по вертикали

— Единственное место, где мне удалось найти работу, — эта дыра, — (шмыг), — а я все еще не выплатила заем за обучение, — (шмыг), — и мне кошке на корм еле хватает, — (шмыг), — а мой бывший муж тоже сидит без работы и не может платить алименты, — (шмыг), — и мне приходится еще подрабатывать секретаршей у стоматолога, — (шмыг), — а хозяин квартиры не хочет войти в мое положение, — (шмыг), — и… и…

Дейв коснулся ее руки.

— Что? Вы можете мне сказать.

— Меня то и дело похлопывают по заднице!

— Кто, Грег?

Дейв чуть не подавился. Это было ошибкой. К счастью, женщина не обратила на нее внимания.

— И он тоже. Да все они! От вшивого председателя совета директоров этой вшивой компании, когда он вдруг объявляется в этом вшивом городе, и до менеджера офиса.

Дейв скрестил руки на груди и прикрыл глаза.

«Сперва Марджи, теперь эта женщина. М-да, в „Америкэн интердайн“ своеобразная корпоративная этика».

— Она тоже изрядная сука.

— Кто?

— Менеджер офиса.

Позднее, когда ему удалось успокоить секретаршу, Дейв попросил у нее то, что хотел. Секретарша доверчиво улыбнулась и дала то, что он попросил. Он был таким понимающим, так стремился помочь, что она не подумала ничего плохого. Кроме того, на Дейве по-прежнему был пояс ремонтника с инструментами. Единственное, о чем попросила секретарша, так это чтобы Дейв вернул его ей, когда управится с делами.

Ключ.

Дейв пообещал, соврав сквозь зубы. Секретарша посмотрела на часы.

— Вы успеете до пяти? Я в пять уйду домой.

Дейв улыбнулся ей в последний раз и сказал:

— Может, и нет. Но я просто положу его вам на стол, под книгу записей. Хорошо?

— Да, конечно. Или бросьте его в средний ящик.

— Обязательно. Да, и еще: вы знаете Марджи Коэн? Она работает этажом ниже, в компьютерном отделе.

Секретарша кивнула.

— Если хотите, позвоните ей. Она хороший человек, и я думаю, она кое-что знает насчет того, как отделываться от домогательств.

— Я позвоню ей домой сегодня вечером.

И она продемонстрировала телефонный справочник с телефонами служащих «Америкэн интердайн».

Дейв повернулся, собираясь уходить.

— Вы говорите, телефонная комната на этом этаже?

— Прямо по коридору и налево.

— Спасибо. Всего хорошего.

— И вам всего хорошего.

Секретарша дала ему универсальный ключ от всех подсобных помещений «Америкэн интердайн». Если ему хоть чуть-чуть повезет, этот ключ подойдет ко всем подсобным помещениям в здании. К телефонным комнатам. К чуланам уборщиц. Ко всяческим каморкам, в которых менеджеры, электрики и много кто еще хранят то, се и прочее.

Именно такого ключа ему и не хватало.

2

Дейв изучал содержимое складской комнаты «Америкэн интердайн», когда Рэнсом в конце концов совершил нечто неподобающее.

Рация в кармане у Дейва зашипела и ожила. Из динамика послышался голос Рэнсома с его западающим в память протяжным аппалачским выговором.

— Мистер Эллиот, у меня тут кое-кто, кто хочет поговорить с вами.

Дейв напрягся. Это еще что? Очередной дешевый трюк. Небольшой прием психологической войны, нацеленный на то, чтобы лишить вашу добычу душевного спокойствия. Что-нибудь такое, что уничтожит ее уверенность в себе или заставит задаться вопросом…

— Я знаю из вашего досье, что верность не входила в число ваших личных ценностей. Ни верность знамени. Ни верность товарищам. И тем не менее я надеюсь, что вы чувствуете определенную привязанность к вашей собственной плоти и крови.

Что?!

— Папа!

Нет!!!

— Папа, ты меня слышишь?

Марк, его сын. Его единственный ребенок. Его и его первой жены. Его и Энни.

— Папа, это я, Марк.

Марк учился на предпоследнем курсе в Колумбийском университете, жил в студенческом общежитии на Западной Сто десятой улице и по меньшей мере раз в неделю приходил пообедать с отцом. Ревнивая Хелен никогда не присоединялась к ним. Она знала, что Марк — самый важный человек в жизни Дейва.

— Папа, выслушай меня.

Мальчик хотел быть философом. На первом курсе он прослушал вводный курс по философии. И его это чем-то зацепило. Он находил смысл в Платоне, актуальность в Канте и радость в Гегеле. Он сам, по собственной инициативе, без подталкивания со стороны своих профессоров, на втором курсе прочел «Бытие и время» Мартина Хайдеггера от корки до корки, все пять сотен страниц мелким шрифтом, и написал критическую статью, которую, как ни удивительно, приняли для публикации.

— Пожалуйста, папа. Это очень важно.

«Рэнсом, сукин ты сын, как ты посмел втягивать в это моего мальчика? Ты за это заплатишь. Я об этом позабочусь».

— Послушай, па.

Дейв, сомневавшийся в том, что сам он хоть раз после окончания колледжа произнес слово «философия», с энтузиазмом поддерживал научные штудии Марка. Если другие отцы искоса смотрят на стремление сына посвятить годы обучения предмету, не славящемуся своей пригодностью для коммерческих целей, — что ж, значит, они дураки.

— Я здесь, внизу. Мама летит сюда. Она будет здесь через пару часов.

«Я тебя убью, Рэнсом. Я тебя убью и вымою руки в твоей крови».

— Папа, ты должен выслушать. Агент Рэнсом все мне рассказал. Он показал мне документы, па.

Что там еще за ужасная ложь?