Бег по взлетной полосе

– Я пойду? Мне домой нужно… – пищу чуть громче и до боли в суставах сжимаю бутылку.

– Оп, она не немая! – довольно скалится Колян и поднимает голову: – Ну что, мужики, пусть идет? Или задержим?

Прищурившись, озираюсь по сторонам, и до меня доходит – все это время его дружки наблюдали за забавной сценой. Сигареты истлели до половины, горлышки, обернутые фольгой, замерли у приоткрытых мокрых ртов.

В затуманенных взглядах застыл хищный интерес.

– Не спеши! – Парень справа хватает меня за рукав. – У нас же тут пикник. Даже мангал есть! И вот что. – Он демонстрирует мне нож с желобком для стока крови на лезвии. – Только мяса свежего недоставало…

На пустом лице нет и намека на шутку. Разит спиртным.

Меня мутит.

Рефлекторно вырываюсь, в закоротивших мозгах разом выключаются все мысли, животный страх заполняет каждую клеточку тела.

Это конец. Закономерный конец моих никчемных дней.

– Здорoво, мужики! – За спиной раздается знакомый голос, и от облегчения из-под подошв уезжает грязная земля.

– Опа, Никита! Здорово! – оживляются зомби. – Ты чего не спишь, деткам в это время «Спокойной ночи» смотреть положено!

– Да батя опять чертей гоняет… – отшучивается Кит, пожимая протянутые клешни, и его тоже одаривают пойлом.

Кит благодарит благодетелей, отодвигает неадеквата с ножом, перешагивает трухлявую доску лавочки и садится рядом со мной.

Теплая рука обвивает талию, и все остальное мгновенно уходит на второй план.

Хочется плакать. Хочется спать. Но офигевшие огромные глаза быстро возвращают меня в сознание.

– Ты что тут делаешь? – шипит Кит. Его знакомые пускаются в обсуждения какого-то футбольного матча. – Как, блин, тебя сюда занесло?! У тебя все нормально… Дома?

Он сверлит меня взглядом – в нем подозрение, перерастающее в уверенность. Он все понимает, мой единственный на этом свете друг…

Но я не собираюсь грузить его своими проблемами и мгновенно нахожу отмазку:

– Ты же сам пригласил. Забыл?!

– Помню, но… – Он озадаченно трет висок. – Ты вообще шуток не выкупаешь? Почему не предупредила? Почему не отвечала на звонки?

– Хотела сделать сюрприз… – Игриво хлопаю ресницами, хотя готова разреветься.

– Сделала! Тем, что жива осталась… – Кит вздыхает и еще крепче прижимает меня к себе.

Трещит пожираемое пламенем бревно, искры взвиваются к небесам, ночь окончательно поглотила мир за пределами давно забытого хозяевами участка.

Пригревшись на плече Кита, я рассматриваю его поджившие порезы и еле заметные белые шрамы, напоминающие о разбитых в кровь костяшках. И никак не могу нашарить в глубине памяти время, когда из слабого забитого мальчишки он превратился в того, кем является сейчас.

– Это друзья брата, – шепчет Кит. – Они до фига гостеприимные. И душные. Надо придумать, как вывести тебя отсюда.

Спор о футболе набирает обороты, перерастает в потасовку и бурное примирение, мужики стремительно пьянеют, бросают в кусты пустые бутылки и принимаются за новые. Колян оборачивается и пристально смотрит на нас.

– Ниче се ты проворный, уже и девочку лапаешь! – осклабившись, басит он, привлекая внимание остальных товарищей. – Да, вы сейчас ранние. Ты нам лучше расскажи: за что своего братана тогда ушатал? Хоть он не признавался, но это ведь ты, малой, ему фонарь поставил…

Кит блаженно улыбается, но я чувствую, как напрягается его спина.

– Да не вопрос! – радостно соглашается он. – Только пусть девчонка пока прогуляется. Это не для нежных дамских ушей.

Пьяные одобрительно улюлюкают. Обхватив мое запястье, Кит помогает мне подняться и провожает за забор. В его глазах отблесками костра сияют решимость и холодная ярость, и я вдруг осознаю, что этот вечер ни минуты не был для него томным. Ему здесь не лучше, чем мне в компании Зои и Марка.

От внезапного прозрения двоится картинка.

Кит подводит меня к сломанной калитке, притаившейся в зарослях малины, и быстро шепчет:

– Ян, иди домой. Весь цвет района тут, до своей квартиры доберешься без происшествий.

Я взвиваюсь в истерике:

– Нет, не уйду. Кит, нет. Ну пожалуйста! У меня там рюкзак. – Ищу любые поводы, чтобы остаться с ним, но он мягко перебивает:

– Прямо сейчас, поняла? Я заберу. Созвонимся позже.

Он оттесняет меня за периметр участка, подмигивает и уходит, а я остаюсь одна и отступаю в черноту соседнего.

Пахнет сыростью, полынью и крапивой, капли срываются с листьев и падают в высокую траву, где-то в кустах шуршит неведомый зверь. Над головой нависает темно-синее небо с пятнами туч и белые равнодушные звезды.

У меня нет дома.

Мой дом там, где Кит.

Он возвращается к великовозрастным товарищам и вливается в гущу событий: хохмит, чокается горлышком бутылки, ржет и провозглашает тосты. Душа маргинальной компании во всей красе. Кошмар, от которого некуда было спрятаться в школе.

А я молчу в сторонке и пристально слежу за ним, глотая горечь. Я даже не хочу верить собственному хреновому зрению, потому что оно как никогда четко показывает мне: Кит не пьет. Греет в ладони бутылку, создавая видимость, вместе со всеми пьянеет, даже шатается, но ни разу не отпивает ее содержимое.