Бег сквозь лабиринт

Наташа не уловила в его голосе раздражённые нотки, она не видела и не слышала всего, что могла бы понять и так. В душе всё перевернулось, и единственным желанием стало сжимать его руку и видеть сидящим на краю её кровати рядом с ней.

– Лена не должна была чего-то говорить? – растерянно спросила Наташа, чувствуя, что он не хотел, чтобы подробности его личной жизни она узнала от своей сиделки.– Я понимаю, – Наташа отвела глаза, – но она хотела как лучше. Лена мне всё рассказала о том… что вы потеряли жену…

Антон облегчённо вздохнул, значит, девчонка ничего не успела прочесть из той паршивой записки, что оставила эта стерва. Значит всё шло по старому плану и это хорошо.

– Будьте искренни со мной, вам станет легче, – Наташа, привстав в постели, посмотрела в упор на него, – никому не нравятся все эти тайны, и если хотите, я тоже всё расскажу о себе… потому, что теперь нет смысла что-либо скрывать.

Она смотрела на него, медленно переводя глаза на его губы, и чувствовала, как сердце замерло, а потом начало биться чаще. Сама того, не желая, она выпустила его руку из ладоней и, закрыв глаза, опустилась на подушку. Краска прилила к щекам, и Наташа закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от желания, которое и так было написано на её лице, от всепоглощающей страсти, внезапно нахлынувшей как цунами.

Сейчас она почувствовала себя так, словно оказалась голой посреди городской площади 300-летия Красноярска. Сквозь пальцы, она увидела, как Антон встал и, попытавшись уйти, передумал, и направился к окну. Наташа, убрав руки с лица, посмотрела на него и решила, что больше не станет так себя вести. Я не должна была, не должна, но почему он не уходит, чего он ждёт, я не имею права спрашивать.

Антон повернулся к ней, и она увидела в его глазах блеснувшие слёзы, теперь он показался ей настоящим с глубокой и ранимой душой. Наташа, превозмогая боль, поднялась на ноги и, протянув к нему руку, попыталась подойти ближе, но, запнувшись, упала на мягкий ковёр. Он подбежал к ней и, нежно беря на руки, прижал к груди. От его прикосновения в теле девушки всё запылало, ей хотелось лишь одного, прижаться к Антону и почувствовать вкус его губ. Казалось, он тоже хочет этого, но вместо ожидаемого, Наташа оказалась на своей кровати, а он не проронил ни слова, накрывая её простыней.

– Тебе нельзя вставать, хотя доктор сказал, что ты на удивление быстро идёшь на поправку, – сказал Антон, направляясь к выходу.– От уродливых шрамов не осталось и следа, ещё несколько дней таким темпом, и ты будешь совершенно здоровой.

– Да, я сама понимаю, это странно, – согласилась она, бросая взгляд на руку, где недавно был некрасивый шрам от порезов, теперь от него остался только маленький белый шрамик. – На мне обычно быстро всё заживает.

Он немного задержался у двери, но потом быстро открыл её и вышел, оставив Наташу в одиночестве снова.

Она, улыбаясь, зажмурила глаза и с благоговением вспомнила руки Антона, как он легко поднял её. Неужели это и есть любовь, подумала Наташа, ничего подобного она не испытывала к Сергею, когда по телу разливается приятная истома и хочется смеяться и плакать от счастья, что он рядом, чувствовать запах его тела и аромат одеколона, которым до сих пор пахли её пальцы.

Лучше бы она прочитала записку Елены, прежде чем делать поспешные выводы. Может быть, тогда, Наташа сумела хотя бы спасти своё сердце от предстоящих терзаний. Одно не прочтённое письмо лежало под настольной лампой, и ждало своего часа

2

Елена была уверенна, что ищейки Раскина не отыщут её. Она недооценивала людей Телля и верных псов Антона способных вытащить, если понадобится человека из-под земли живым или мёртвым.

Сестра Лены жила в старой «хрущёвке» на окраине городка и мало с кем общалась. Ярик подружился с местными ребятами, и уже почти что поверил, что страшное прошлое осталось далеко позади. Это была его тайна, и он никому не говорил о том, что было с ним, и как он изменился с тех пор. Он работал на котельной, куда его устроила Ирина, сестра матери и, полностью отдавшись работе, считал, что, наконец, стал другим человеком. Только теперь он осознал, что стоило матери возвращение его к жизни и, обняв её, крепко сжал в объятиях. Ярослав очень соскучился и, увидев большую сумку с вещами, понял, мама вернулась на этот раз навсегда.

– Мама, ну что ты плачешь, – он ласково обнял её, – пойдём, сейчас всё расскажешь. Тётя Ира ещё не пришла с ночной смены, всё так неожиданно.

– Я никому не говорила, что еду сюда, – растерянно ответила Елена.– Может быть, нам придётся уехать… только не знаю куда.

– Что случилось? – серьёзно спросил Ярослав, – ты словно бежишь откуда-то или от кого? Раскин, он… У тебя из-за него проблемы?

– Нет, что ты, – горько улыбнулась Елена, думая, может, он и не узнает ничего, но это вряд ли, просто женщина устала, очень устала и возможно, спасла хоть одну жизнь… Она вспомнила Наташу, и на душе заскреблись кошки.

– Ты такая измученная, на тебе лица нет.