Бег сквозь стены

С таким решением вопроса я был вполне согласен. И буквально через несколько минут почувствовал то, что прихожу в себя уже в открытой медицинской капсуле. Меня словно пинком выбросило из серого тумана. Но перед этим я успел перехватить несколько странных сигналов, которые старательно подавал искусственный интеллект этого медицинского комплекса. Мне даже показалось, что он кричит от боли, и зовёт на помощь? Конечно, глупо подобное даже предполагать. Но в данном случае я действительно был удивлён. Но не так сильно, как был удивлён юрист и заведующий этим отделением корпорации «Нейросеть». Эти двое разумных влетели в помещение так, словно от этого зависела их жизнь. Хотя, может быть так всё и было? В данной ситуации нарушение контракта, который мы заключили, могло для них обоих плохо закончится. Один банально не уследил за выполнением договорённостей, а второй нарушил эти самые договоренности. И никто не будет разбираться с тем фактом, что в данном случае всё произошло по вине именно того, кто находился в медицинской капсуле. Хотя, по сути, это считается невозможным, насколько мне известно? Разумный, который попадает в такую медицинскую капсулу, обычно просто беззащитен. Но они не учли того факта, что мой Подлец, а именно так я теперь именовал свой симбионт, был слишком самостоятельным. И успел вовремя среагировать на попытку провести то, что не было санкционировано какими-либо договоренностями. Насколько я помню, в договоре было указано, что эти разумные могут проводить наблюдение и контроль происходящих в моём мозгу действий со стороны симбионта. Однако то, что начал старательно прогонять через свои протоколы искусственный интеллект, уже приравнивалось к вторжению в запретную зону. Ведь то, что проходило у него под грифом рекомендация, говорило только о том, что надо мной будут проводить эксперименты? А мне этого бы не хотелось. Может быть они и пытались таким образом защитить меня самого? Но после слов о том, что этот симбионт удалить из моего мозга уже в принципе невозможно, не убив лично меня, говорит о многом. Я слишком хочу жить, чтобы позволить себя угробить ради величия какой-то там науки! Тем более, что от этого величия мне самому никакой пользы просто не будет. Так зачем мне такие глупости?

— Итак… Давайте обсудим ситуацию, которая у нас сложилась сейчас и здесь. — Задумчиво выдохнул начальник отделения Корпорации «Нейросеть», когда мы вместе с юристом вошли в его кабинет, и с удобствами расположились в довольно неплохих кожаных креслах. — Проблема у нас заключается в том, что эксперимент Аграфов не был закончен. И, судя по всему, все те изменения, которые происходили в мозгу клиента вашей юридической Корпорации, всё же продолжаются. Чем они закончатся, даже мы сказать не можем. Рекомендация нашего медика действительно стоящая. В крайнем случае, ваш клиент может оказаться в смертельной опасности, и мы сумеем стабилизировать его состояние при помощи своих технологий. Как вы понимаете, и Корпорация, и он сам, от этого сотрудничества могут только выиграть? Поэтому давайте думать…

Ну что ж, а давайте думать! И я не против мыслительного процесса, если он должен принести мне пользу… Вот только над чем именно они хотят думать? Думать о том, что я с перепугу вот так вот возьму и соглашусь на их условия? А что дальше? Такие эксперименты стоят огромных средств. Они сами мне об этом проговорились. И даже не скрывали того, что подобное стоит очень дорого. Но видимо надеялись попробовать меня опередить? Банально выдав свои эксперименты и исследования как своеобразную помощь мне. И во время этих переговоров даже прозвучало предположение того, что если бы я с такими вот проблемами обратился в любую медицинскую клинику, то всё это обошлось бы мне не в один десяток миллионов кредитов!

— Ну, что же… Я с вами согласен! — Задумчиво кивнул я юристу, показав тому на входную дверь кабинета. — Так уж и быть. Раз такая проблема у меня возникла, а ваша Корпорация от этого не получит никаких бонусов, то в этой ситуации я считаю совершенно ненужным отнимать ваше время. Пойду поищу какую-нибудь медицинскую клинику, где за мной проследят, и не будут слишком распространяться о том, что происходит с моим нейрооборудованием. Это ведь касается только меня? И абсолютно никому не интересно.