Бег в никуда

Сначала диалог пошел вяло и скомканно. У эльфа было множество вопросов, но на ответы он был скуп. Кроме краткой лекции, что через два дневных перехода ниже по реке начинается огромный эльфийский Лес, в котором меня убьют без вопросов. Как Бессмертного без фракции — разок. Потом найдут, где возродился, дадут по башке и выкинут нафик. А вот те Бессмертные, которые присягнули другой державе и залезли в Лес…тем будет хуже. На них будет тренироваться эльфийская молодежь — поиск и уничтожение. До тех пор, пока бедолагу возрождение не вышибет из под крон Леса или же он не призовёт на помощь Мать, исчезнув таким образом далеко и надолго. На мой вопрос — можно ли миновать их чудесный Лес по воде, мужик охотно ответил, что да. Если не причаливать. А еще можно обойти, по его словам это заняло бы как раз месяца три-четыре. Нихрена себе лесопосадка.

За это я ему поведал только общие черты своего маршрута — откуда начал, сколько прошел и почему не остался. Тут мужик заинтересовался всерьез, так как с этой стороны у их Леса еще никаких контактов не было. Мои намеки на личную голожопость и сильную заинтересованность в орудиях труда он воспринял здраво, но снимать с себя штаны не полез. Я его вполне понимал — экипировка эльфов была ничем иным как качественной и однообразной униформой. Наконец он тяжело вздохнул и выложил на прилавок пять золотых монет Пана, предупредив, что за каждую монету я буду должен петь как птица "линтарр" с приходом весны.

Пел я от души и долго. Эльфийский отряд, оставив нам с командиром хороший запас поджаренного на углях мяса и воды, ушел на патруль дальше. А я вспоминал все подробности своего путешествия, а так же увиденного, услышанного и понятого. Общение затянулось аж на двое суток, Аквилл надолго задумывался, не стыдился повторяться или спросить об одном и том же по разному. Лишь одна монета досталась мне легко — за рассказ о встрече с темными эльфами и описанием леса, в котором я с ними поимел конфликт. Интересно, откуда у свежеиспеченной расы такая внезапная настороженность к подземным?

Впрочем, я заставил скуповатого эльфа расстаться со всеми монетами. Что для одного деньги, то для другого совершенно иной уровень качества жизни, причем на перманентной основе! В каждом Доме Матери был свой ассортимент товаров и цены на некоторые вещи доходили до умопомрачительных цифр, но так же там был открыт для Бессмертных набор определенных "начальных товаров". Тот же "лот новичка" из туники, набедренной повязки, сандалий и пояска с огнивом и кремнем стоил…ровно одну золотую монету. И оставался с Бессмертным до тех пор, пока тот не решит избавиться от этих вещей, закинув их в раскрытый рот Купели. А у меня было пять монет!

Когда эльф распрощался со мной и исчез в сумраке подступающего вечера, я, охрипший, голодный и злой…пошел ловить рыбу. Золото лежало в пространственном кошеле, его я потерять не рисковал, а вот сглупить, неправильно потратив — запросто.

С утра я насел на джинна, жадно перебирая возможные варианты для личного обмундирования. Разгуляться было категорически негде. Один золотой стоили "лоты новичка" — одежда и пояс с огнетворящими камнями, мешок с затягиваемой горловиной, с парой рыболовных крючков, мотком крепкой и тонкой веревки и фляжкой, короткий нож с точилом, лопата, топорик, плащик… И всё. Кинжал? Двадцать пять золотых. Хороший походный плащ с капюшоном? Сорок пять. Список из "вечных" предметов венчали так себе копье, сапоги, штаны и тяжелая куртка. Сто золотых! За каждый!

Джинн объяснил как работает "вечность" — предметы портятся, ломаются, могут потеряться или быть украдены. Естественно — не из "пространственного" инвентаря. Но стоит их владельцу дать дуба, как предметы, их обрывки, огрызки, ошметки — всё это растворяется в небытии, а Бессмертный воскресает с ними, лежащими рядом. Кондиция всех предметов возвращается к первоначальной.

Я представил себе, как сворачиваю себе шею ради стирки туники и безумно захихикал — не до конца еще пустынный беспредел выветрился.

Из Дома Матери вышел уже цивилизованный человек, из тех, кто звучит гордо. Одежда, мешочек с затяжками, нож и топорик обошлись мне четыре золотых. На пятый…я взял еще один мешок с горловиной, прорезал в нем отверстие и натянул на голову вместо шапки от солнца. Хватит с меня глюков.

Итак, я гордо вышел, глянул на мир с вызовом из прорези мешка…и грустно проматерился.

Предстояло много работы.

Вернуться в лес вверх по течению, вить из травы много веревок, рубить одинаковые по объему деревца и вязать плот. И топорик мне сразу показался каким то уж очень жалким для такого проекта.

Так оно и оказалось.

Выбранное для рубки дерево успешно сопротивлялось моим усилиям с топориком. В конечном итоге оно победило — сломалось топорище. Слишком мелкий и хлипкий инструмент, едва ли не томагавк. Сушняк порубить или кол себе сообразить сгодилось бы, но для таких работ нечто иное нужно.