Бег в золотом тумане

Тут под ящиками Центнер с Рейкой застонали, но не от боли, это я сразу определил, а от досады. Я поправил ящики, чтобы они не скоро вылезли, отряхнулся от пыли, взял девушку за руку и пошел с ней на пленэр…

А там, я скажу вам, такая красота! Гости все уже по углам расползлись, тишина кругом природная, сверчками шитая. Речка трудится, шелестит на перекате, луна вылупилась огромная, нами любуется. А девица повисла на мне, прожгла грудь горячими сосками, впилась в губы. Упал я навзничь в густую люцерну, в саду персиковом для баранов Вашуровских саженую, треснулся затылком о землю, и забыл совсем и о супруге, и о сыне семимесячном, и о вчерашнем своем разговоре с друзьями о верности семейной…

Утром пошел Виталика искать. Нашел в беседке чайной на берегу Кафирнигана. Он сидел в углу пьяненький, глаза прятал. Бледный весь, в засосах с головы до ног. С тех пор женщин сторонится. Всех и категорически.

А начальник партии потом посмеялся надо мной, налил стакан водки и приказал выдать новый мешок… Меховой. Так что ты, Леха, готовься. На мясо, главное, налегай! Наверняка Фатима придет к тебе под утро. Задабривать…

— Пусть приходит, — бодро ответил Суворов под общий смех.

— Разберемся!

— Врет он все… — усмехнулся Житник. — Про персиковый сад и люцерну. Мне Сосунок рассказывал по-другому. Это он с молодкой в клевере валялся. А Черный всю ночь подушку обнимал и так надолго расстроился, что Виталик целую неделю посылал буровиков на него поглядеть. "Если хотите увидеть, что такое Черная зависть, идите к Чернову и спросите, правда ли, что новенькая бухгалтерша умеет заниматься любовью?" — говорил он им, десятый раз, рассказывая о своих кальтучских похождениях.

— Ты прав, Юрий! — великодушно улыбнулся я в ответ. — Я кое-что прибавил, каюсь. Голая правда сильно отличается от голой женщины… Особенно в привлекательности!

— Заливать ты мастак! — сказал Лешка, усаживаясь удобнее. — И не стыдно тебе перед Лейлой?

— Нет, не стыдно, — ответил я. — Все эти сказки из другой жизни. Очень и очень древней жизни… А Лейлу сравнивать я ни с кем не буду! Она единственная, кто мне сегодня дорог больше жизни!

* * *

А в это время Абдурахманов сидел в скалах прямо над лагерем обидчиков и пересчитывал людей Кивелиди.

— Раз, два, три, четыре… — считал он вслух. — Семь мужчин, четыре женщины и ни одного автомата… Даже не интересно…

— Есть у них автоматы под спальными мешками, есть! — убежденно прошептал Хирург, лежавший справа от Тимура.

— Надо этих хапуг прямо отсюда мочить! Подходить опасно…

— Но тогда вам придется отжевать друг другу уши… — усмехнулся Абдурахманов.

— А я совсем не этого хочу… Я хочу увидеть, как они умирают, хочу смотреть им в глаза вот как тебе сейчас!

И посмотрел на Хирурга так, что тот моментально съежился и подался в сторону.

— Тогда, командир, давай, я обойду их справа, — предложил Сафар, только что отдышавшийся от бега по горам. — Подползу по ручью и залягу рядом… А Хирург, пусть заходит слева. Тебе, наверное, не все нужны живыми. Покажи, кого сразу шлёпнуть можно. Для паники их сразу кончим…

— Мне нужен, вон, тот красавец с греческим носом, — показал Абдурахманов на Кивелиди.

— Еще Чернов, он в клетчатой рубашке. И баба его… Остальных убивайте.

— Давай, ту, стройненькую русачку, тоже пока оставим? — сально улыбаясь, попросил Сафар.

— Хватит вам и одной, — отмахнулся Абдурахманов.

Он еще что-то хотел сказать, но тут из-за гор, со стороны Анзоба вынырнул и затарахтел вертолет в камуфляжной окраске.

10. Бабек становится моим тестем. Таджикская рулетка.

Услышав, а затем и увидев несущийся на нас военный вертолет, мои товарищи разом вскочили. Житник сразу же бросился к ручью и нырнул под его высокий берег. Бабек, погоняя перед собой Фаггиму с Фаридой, помчался туда же. Серега импульсивно подался к Наташе, видимо для того, чтобы в случае атаки прикрыть ее своим телом. Зубков же снял свою милицейскую фуражку и начал ею размахивать над головой. А я с самого первого тр-тр-тр бросился к Лейле, лёг на неё и начал целовать в испуганные глаза…

Вертолет, вздыбив палатки, пронесся над лагерем на малой скорости, развернулся в верховьях Тагобикулл и, опустив нос, стремительно помчался на нас.

— Атакует!!! — крикнул Зубков. — Хана нам, ребята!

— Разбегайся!!! — присоединился к его крику надорвавшийся крик Сергея. И, схватив Наташу за руку, он бросился к правому борту долины.

Я вскочил, поднял Лейлу на руки и стремглав побежал от вертолета. "Если попадут, то мне в спину… — думал я, задыхаясь от бега.

— Этого хватит для нас обоих, если вовремя не упасть".

Вертолет открыл огонь. Я споткнулся о, торчащий корень тальника, упал, увлекая за собой Лейлу. Мы тут же скатились с ней в укрытие, представляющее собой высохшее русло притока Тагобикуля. Вертолет пронесся над нами и растворился в верховьях долины. Проследив за ним взглядом, я понял, что он вернётся. Потом обернулся в сторону лагеря, но ничего не увидел. Всё было скрыто клубами дыма.