Бег в золотом тумане

— Ну, чё хлеборезки раскрыли? Целоваться будем, или пузыриться? Через мгновение, перед нами стоял наш спаситель. Тощий, босой, с лихорадочно поблёскивающими глазками и с грязными бинтами, болтающимися вокруг шеи. В здоровой руке он держал Серёгин пистолет. А переломанная рука болталась плетью и вызывала чувство сострадания.

Я кинулся к Феде, обнял тщедушное тельце, и простил ему всё сразу и бесповоротно! Юрка, бросив на него испепеляющий взгляд, взял нуровский автомат и ушёл в дозор. Бабек кинулся к ишакам. Я усадил Фёдора около костра и принёс покушать. Он ел, словно волчонок: урча и повизгивая. Ложка то и дело выскальзывала и падала. В конце концов, не выдержав её провокаций, Федя начал есть просто — через край отхлёбывал варево и стонал от удовольствия… Глядя на него, я думал о том, что бумеранг — это не только деревяшка, возвращающаяся на исходную позицию, но и нечто, относящееся к философской категории.

Отыскав с Серёгой этого несчастного и вернув к жизни, мы возействовали на его душу и тем самым спасли себе и остальным жизнь.

Потом мы с Кивелиди стали обдумывать, как лучше устроить засаду на Учителя и его людей. Через некоторое время к нам присоединились Лейла с Наташей. Растерянно улыбаясь, они рассказали, что чуть не погибли. Оказывается, как только они вышли из убежища, обвалился кусок скалы, под которым они стояли. Я обнял обеих девушек и повёл к Феде. Подойдя к костру, я рассмеялся: Прошло минут пятнадцать, как я отошёл, а Федик всё ещё рычал и рвал пищу своими железными челюстями, больше похожими на мясорубку. Подошёл Бабек. Я спросил про ишаков.

— Всё готово, Руслан! Нада уходить!

— Кандалы бы вам снять! — помогая укладывать тяжелый рюкзак, напомнил нам Федя о недавнем рабстве. — С ними далеко не убежишь!

— Возится некогда! — возразил Сергей. — Перебьем цепи, а остальное потом снимем.

Пока мы таскали вещи, Федя нашел на промплощадке кувалду с зубилом. Разбив кое — как цепи, мы навьючили ишаков и быстро стали спускаться вниз к реке.

Но не прошли мы и нескольких метров, как увидели силуэт человека. Даже в темноте мы узнали его и вздрогнули!

Лицо, как и все тело, было покрыто мусором, налипшим на влажные раны и воспаленную кожу. В его дергающихся руках прыгал автомат. Он пытался стрелять, но сделать этого почему-то не мог. Он злобно выл, борясь с непослушным оружием, но, слава богу, безуспешно. Юрка бросился к окаменевшей Наташе и, обняв ее за плечи, стал приговаривать:

— Тихо милая, тихо… Давай без глупостей… Это просто детский фильм такой… Ужастик называется…

Мы же с Сергеем бросились к монстру, но он, кинув в меня автоматом, убежал за скалы.

— Автомат у него… — удивленно пробормотал Сергей, глядя ему вслед. — Как говорил Ходжа Насреддин, если это кошка, то где же плов? А если это плов, то где же кошка? Значит, наших охранников завалил этот тип, а не Федя…

— Пошли, пошли, — зашипел на него Житник. — Сейчас Наташка опять в обморок рухнет и придется нам еще полчаса здесь торчать…

— Вы идите, а я за ним побегу, — выпалил Сергей, явно решившийся навсегда покончить с назойливым полутрупом. — А то он на каждом километре приставать будет. Надоело.

И, сверкнув глазами, побежал вниз по склону.

— Хозяин — барин… — протянул Юрка, пожав плечами.

Мы вернулись к своим ишакам, поправили поклажу и спешно двинулись вниз по тропе. И через сотню метров наткнулись на Сергея, почему — то стоявшего на коленях. Перед ним лежал наш преследователь. Прикопав его и обложив камнями, мы двинулись навстречу неизвестности…

* * *

А Абдурахманов в это время ехал, с вооруженными до зубов головорезами, в аэропорт. Несколько дней назад поняв, что вертолеты, нанятые от имени Управления геологии, не долетели до Уч-Кадо, он занялся поисками подставного лица. Нашел его в виде родственника жены, занимавшего довольно значительный пост в Министерстве здравоохранения.

Узнав об Уч-Кадинском золоте, этот чиновник запросил себе половину добычи и, получив согласие, в один день договорился о предоставлении Тимуру санитарного вертолета.

Приехав в аэропорт, Абдурахманов узнал об исчезновении в районе Барзангинского горного узла машины с коварным Ходжой Насреддином. Естественно, он не поверил в катастрофу. Отрицательные эмоции переполняли Тимура, и в любую секунду он мог лопнуть от их передозировки:

— Убью! Всех убью! — Повторял он, шагая по аэродромным плитам. — И этого паршивого грека, и этого негодяя Ходжу! Оболью керосином и сожгу!

— Зачем тебе пачкаться, Тимурчик! Разреши эту приятную работу сделать нам, — недобро улыбаясь, вторил ему, шедший рядом, наемник по прозвищу Хирург.

— И клянусь Аллахом, если ты не получишь полного кайфа, то мы с Сафаром съедим друг другу уши!

— Не сомневайся начальник! — подтвердил исполнение ушного харакири второй наемник Сафар.

— Хирург в этом деле профессор! Не постесняюсь сказать, почти — академик! Он в Чечне "такое" выделывал — сам Хаттаб удивлялся…

* * *

Через полчаса мы вышли на тропу, по которой два дня назад шли в город, довольные, полные радужных планов, с мешками, полными золота.