Бег впереди паровоза

– Тихо, тихо, расслабься, – он шутливо прикрылся от меня ладонями и поддел: – Ты напоминаешь мне мою жену…

Я только вздохнула: ну не может он по-другому, что же теперь поделаешь!

– Я знаю, как отсюда удрать без шума и пыли! – заявил Фима.

– И как же это, интересно? – спросила я, относясь немножко настороженно к Фиминым инициативам.

– Через окно мужского туалета! – предложил он совершенно не оригинальный способ, и я, молча развернувшись, пошла в нужном направлении. Где у нас тут туалеты, я, слава богу, знала и без адвокатов.

Фима проверил безопасность, я быстро вошла в, казалось бы, принципиально недоступное мне интимное место и так же быстро вылезла через открытое окно наружу.

Оказавшись на заднем дворе, я отошла в сторонку, достала сигарету, закурила ее и принялась ждать.

А вот ждать мне пришлось долго.

Я вся извертелась, издергалась и изнервничалась, а Фима все не появлялся на своем ядовито-зеленом кошмаре, который он гордо называл «Ауди». Не появлялся – и все!

Когда я уже окончательно решилась вернуться к себе в кабинет тем же путем, которым и вышла на свежий воздух, послышался звук мотора, и во двор вкатилось Фимино зеленое чудо.

Остановившись напротив меня, Фима выскочил из машины наружу и принялся длинно объяснять про то, как ему не дали выехать, а он хотел… Короче говоря, я вынуждена была прослушать полный набор совершенно неинтересных мне подробностей. Я молчала только потому, что боялась открыть рот. Если бы я это сделала, то Фиме пришлось бы выслушать про себя всю правду и плюс еще кое-что.

Я села на переднее сиденье, продолжая героически сдерживаться. Фима, думая, наверное, что это улучшит мое самочувствие, осторожно погладил меня по плечу. Я и это стерпела, считая, что пока ему это можно.

– Поехали быстрее, – процедила я сквозь зубы, с большим трудом сохраняя приятное выражение лица. Было ощущение, что рот свело судорогой.

Выруливая с заднего двора редакции, Фима должен был проехать как раз мимо моих гоблинов. Я растеклась по сиденью, прикинулась ветошью и прикрылась сумкой.

Фима казался невозмутимым. Правда, он надел темные очки.

Мы выехали на большую дорогу, Фима покрутился немного по поворотам и остановил машину в спокойном месте.

– Ты не уснула? – заботливо спросил он меня.

Я медленно выпрямилась, оглянулась назад и достала платочек. В его машине было очень жарко.

– Курить будешь? – он протянул мне пачку «Русского стиля».

– У тебя вкусы, как у нас с Мариной, – заметила я, взяла сигарету и прикурила от его зажигалки.

– У меня просто есть вкус, а у вас с Маринкой вкуса нет вообще! Никакого! – заявил Фима.

– Это почему же еще? – возмутилась я.

Насчет Маринки можно было еще поспорить, но насчет меня он ошибался категорически.

– Ни одна из вас даже ни разу не попыталась меня прикарманить, – обосновал Фима свое заявление, – а между прочим, такие, как я…

– Все, все, поняла!

Я бесцеремонно прервала его речь на самом взлете.

– Что делать будем? – я поймала себя на мысли, что почему-то уверена в Фимином участии в моем опасном и непонятном деле.

Фима помолчал и уже серьезно спросил у меня:

– Ты хочешь продолжать рыть землю носом и найти убийцу Инги?

– Вряд ли я его найду, – резонно заметила я, – но мне нужно набрать столько материала, чтобы Маринка оказалась не единственной подозреваемой в этом деле. А найти можно много чего, я же тебе рассказывала.

Фима почесал кончик носа, посмотрел по сторонам и весело покосился на меня:

– Одно не могу никак понять, мне-то зачем весь этот почечуй нужен? Почечуй – это геморрой по-русски, если ты не знаешь.

Он помолчал, подумал и разразился:

– Ты только не воображай, пожалуй-ста, что я собираюсь впрягаться в это тухлое дело ради твоих прекрасных глаз, в которые, кстати, ты даже не даешь мне посмотреть как следует. И вообще… Мне это не надо. Ясно, да?

Я промолчала.

Фима засопел, негодуя на невнимательность аудитории, и продолжил:

– Единственное, что я могу сделать, так это находиться рядом с тобой, имея две цели. Или три? – спросил он сам себя, потом сам себе же ответил: – Пока две. Первое: я буду стараться на основании своего богатого опыта и багажа ценных знаний не допускать тебя до откровенных глупостей. Второе: когда я не услежу, и ты эти глупости сделаешь, и тебя вполне обоснованно хапнут менты за одно красивое место, я брошусь им честно рассказывать, что ты добрая, наивная дурочка и сама не ведала, что творила, что ты больше не будешь и простите ее, дяденьки… Вот так, девушка, и будет! Вопросы у вас есть?

– Есть, – сказала я, – что подсказывает твой ценный багажный опыт о моих последующих действиях?

– Ты не знаешь, что делать? – изумился Фима. – Это же элементарно, Ватсон! Только слежка! Я имею в виду, что ты, как и любой гражданин нашей страны, не ограничена в своих передвижениях. Короче говоря: у тебя есть адрес этого безутешного супруга?

– У него сегодня похоронные дела! – я хлопнула себя ладонью по лбу. – Сегодня он будет занят, это уж точно.

– Скорее всего, – согласился Фима, – на похоронах жены присутствие мужа было бы желательным.

Мы опять помолчали. Мне ничего что-то не придумывалось.