Читаем Бег времени полностью

   Синий вечер. Ветры кротко стихли,   Яркий свет зовет меня домой.   Я гадаю: кто там? – не жених ли,   Не жених ли это мой?…   На террасе силуэт знакомый,   Еле слышен тихий разговор.   О, такой пленительной истомы   Я не знала до сих пор.   Тополя тревожно прошуршали,   Нежные их посетили сны,   Небо цвета вороненой стали,   Звезды матово-бледны.Я несу букет левкоев белых.Для того в них тайный скрыт огонь,Кто, беря цветы из рук несмелых,Тронет теплую ладонь.Сентябрь 1910, Царское Село<p>IV. «Я написала слова…»</p>Я написала слова,Что долго сказать не смела.Тупо болит голова,Странно немеет тело.Смолк отдаленный рожок,В сердце все те же загадки,Легкий осенний снежокЛег на крокетной площадке.Листьям последним шуршать!Мыслям последним томиться!Я не хотела мешатьТому, кто привык веселиться.Милым простила губамЯ их жестокую шутку…О, вы приедете к намЗавтра по первопутку.Свечи в гостиной зажгут,Днем их мерцанье нежнее,Целый букет принесутРоз из оранжереи.Осень 1910, Царское Село<p>«Мне с тобою пьяным весело…»</p>Мне с тобою пьяным весело —Смысла нет в твоих рассказах.Осень ранняя развесилаФлаги желтые на вязах.Оба мы в страну обманнуюЗабрели и горько каемся,Но зачем улыбкой странноюИ застывшей улыбаемся?Мы хотели муки жалящейВместо счастья безмятежного…Не покину я товарищаИ беспутного и нежного.1911, Париж<p>«Муж хлестал меня узорчатым…»</p>Муж хлестал меня узорчатым,Вдвое сложенным ремнем.Для тебя в окошке створчатомЯ всю ночь сижу с огнем.Рассветает. И над кузницейПодымается дымок.Ах, со мной, печальной узницей,Ты опять побыть не мог.Для тебя я долю хмурую,Долю-муку приняла.Или любишь белокурую,Или рыжая мила?Как мне скрыть вас, стоны звонкие!В сердце темный, душный хмель,А лучи ложатся тонкиеНа несмятую постель.Осень 1911<p>«Сердце к сердцу не приковано…»</p>Сердце к сердцу не приковано,Если хочешь – уходи.Много счастья уготованоТем, кто волен на пути.Я не плачу, я не жалуюсь,Мне счастливой не бывать.Не целуй меня, усталую, —Смерть придет поцеловать.Дни томлений острых прожитыВместе с белою зимой.Отчего же, отчего же тыЛучше, чем избранник мой?Весна 1911<p>Песенка</p>Я на солнечном восходеПро любовь пою,На коленях в огородеЛебеду полю.Вырываю и бросаю —Пусть простит меня.Вижу, девочка босаяПлачет у плетня.Страшно мне от звонких воплейГолоса беды,Все сильнее запах теплыйМертвой лебеды.Будет камень вместо хлебаМне наградой злой.Надо мною только небо,А со мною голос твой.12 марта 1911, Царское Село<p>«Я пришла сюда, бездельница…»</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзив: Русская классика

Судьба человека. Донские рассказы
Судьба человека. Донские рассказы

В этой книге вы прочтете новеллу «Судьба человека» и «Донские рассказы». «Судьба человека» (1956–1957 гг.) – пронзительный рассказ о временах Великой Отечественной войны. Одно из первых произведений советской литературы, в котором война показана правдиво и наглядно. Плен, немецкие концлагеря, побег, возвращение на фронт, потеря близких, тяжелое послевоенное время, попытка найти родную душу, спастись от одиночества. Рассказ экранизировал Сергей Бондарчук, он же и исполнил в нем главную роль – фильм начинающего режиссера получил главный приз Московского кинофестиваля в 1959 году.«Донские рассказы» (1924–1926 гг.) – это сборник из шести рассказов, описывающих события Гражданской войны. Хотя местом действия остается Дон, с его особым колоритом и специфическим казачьим духом, очевидно, что события в этих новеллах могут быть спроецированы на всю Россию – война обнажает чувства, именно в такое кровавое время, когда стираются границы дозволенного, яснее становится, кто смог сохранить достоинство и остаться Человеком, а кто нет.

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное